- А если он будет молчать весь день? Мы, что так и будем сидеть на полу? - буркнула амазонка, которой никогда не нравились слишком уж сковывающие правила приличия и весь этикет большого двора.
- Молчи! Говорить буду я! - больно дёрнул её за руку маг, и снова с безмятежной улыбкой повернулся к камердинеру, явно посчитавшему девиц чокнутыми.
- Графиня Алактина Пригожая, и её спутники, - всё же провозгласили за дверью о прибытие гостей, и троица шагнула в огромный зал.
Блондинка шла быстро и, гордо вскинув голову, как самая настоящая леди из богатой семьи, воспитанная в суровых условиях какого-нибудь женского монастыря. Двое её спутников: маленький мальчик-паж и строгая, хмурая статная охранница - не отставали, но держались более скованно, от не привычки. Потому и привлекали внимание перешёптывающихся придворных. Селена чувствовала себя глупо: с оружием сюда не пускали, маг не признался, о чём именно хотел говорить с королём, соответственно выстроить какую-то определённую линию поведения, кроме как позорно стоять в сторонке и хлопать ресничками, женщина не могла. К тому же, она подозревала, что Мойрус задумал авантюру, и она должно болезненно аукнуться или откликнутся по их итак многострадальным мягким местам.
Они шли, в центре всеобщего внимания придворных дам, и Селена отмечала, что именно женщины преобладают в зале над мужским обществом. Она поражалась пышности и красоте их убранств, и при этом думала о чрезмерной вульгарности моды. От этого становилось ещё неприятнее, потому что утром маг заставил амазонку напялить какое-то безумное платье с рюшами и оборочками. Правда, после нескольких грубых слов, описывающих все мысли женщины по поводу наряда, колдун махнул рукой, отстав с уговорами. Селена напялила привычные штаны, рубаху и куртку, но стоило выйти за порог и, как в одном из отражений, опознала то самое платье на себе, которое несколько мгновений назад разорвала в клочья. Алактус сыграл с ней злую шутку и напустил на костюм амазонки чары, превратив его в платье. Успокаивало только то, что наведённый морок должен был развеяться к 12 часам ночи, да и меч скрывал искусно. А по поводу женского общества среди придворных, намного позже, Мойрус объяснил: по мнению короля, дамами легче управлять, поэтому их так много во дворце. Однако с любовницами Добран Златоусый всегда был строг и даже жесток, потому что знал - желание власти со стороны якобы слабого пола гораздо крепче, чем у мужчин, да и пойти они могут на самые отчаянные меры, чтобы добиться своего. Женщины страшны в гневе, и поэтому любовницы короля каждый раз менялись, с периодичностью раз в месяц, если не чаще. Дворец они покидали со знатными подарками.
Среди жителей дворца ходили слухи, будто советники нашли управу на любвеобильного властителя, и понемногу сдерживают его страсти. Селена осматривалась по сторонам, и с трудом верила этим слухам. Ей казалось, что королевскую похоть не усмирить никаким "воспитателям" в лице советников. Вот ремнём по заднице... И глядишь, что-то пойдёт на поправку.
Остановившись перед троном повелителя Южных Врат, Селена не смогла побороть любопытство, и взглянула на вожделенную персону местных барышень. Осмотрев сидящую на высоком кресле личность, амазонка задумалась: "И что в нём только находят все эти женщины?". Ничего особенного в светловолосом, скучающем мужчине она не заметила. Ну, широкоплечий, крепкий, ухоженный, вот только в глазах тоска глубокая. Хотя сие объяснялось достаточно просто. Пресытился мужчинка на казённых харчах. Ведь если кота кормить всё время одной сметаной - он её возненавидит со временем.
Подле трона стояла женщина-очередная любовница. По нынешней фаворитке нельзя было понять одета она или раздета. Совершенно бесстыдно женщина выставляла на обозрение грудь, то и дело, направляя её, как смертельное оружие, в сторону короля. На вошедших, она смотрела, словно на пыль. Или, как злющая голодная псина во дворе зажиточного помещика.
"А фаворитки здесь вместо охранных собак, наверное!" - подумала, осмотрев барышню амазонка, тихо хихикнув, что привлекло внимание скучающего короля, и он соизволил отвлечься от созерцания позолоченных дверей.
Добран I Златоусый, как прозвали его за "сияющий" цвет усов люди, опустил взгляд на склонившихся у его ног женщин и ребёнка. Печально и грустно смотрел он, будто устал от роли ответственного за многих. Селена заметила, что он всё время нежно поглаживал золотой эфес меча, на который опирался.
"Воин, тоскующий в мире! Всё понятно!" - догадалась амазонка.
- Итак, графиня, из вашего письма, я понял, что вы хотите от нас некую услугу! Какую конкретно? - Заговорил Добран, позволяя гостям встать.
- Прошу вас, о политическом убежище! - краснея и опустив глаза долу, пролепетал волшебник, добавив в конце речи: - Мой повелитель!
На Добрана любезность лже-графини не произвела никакого впечатления. А вот на Селену, жеманничество блондинки подействовало. Она старалась не смеяться. И не понимала, как мужчина может так умело притворяться?
- От чего или от кого бежите вы, сударыня? - откровенно зевнув, спросил король, усердно выводя пальцем какой-то рисунок на подлокотнике своего трона.
- Это... - пристыжено и тихо прошептала Алактина Прелестная. - Это очень личный вопрос. Я могу рассказать об этом его величеству только наедине!
И блондинка сделала ход конём... То есть пустила в короля странный и многозначительный взгляд лукавых глаз. Добран резко приосанился, задумался и, впервые на его лице, появилось выражение заинтересованности. Что было встречено его сторожевой фавориткой в штыки. Она надула губы, сжала кулаки и мысленно желала явившейся сопернице провалиться! Но у блондинки даже коленки не дрогнули, и она осталась стоять. Верный демон, пускал в фаворитку огненные взгляды исподтишка.
- Мал ещё! - толкнула в плечо ребёнка амазонка.
- Заткнись, дура! - отозвался тот, и на фаворитку короля больше не смотрел.
- Да? И что же это всё настолько личное? - тем временем продолжался разговор короля и гостьи. Властитель даже поддался немного вперёд, выказывая любопытство.
- Слишком интимна эта история, - буркнула под нос блондинка, и король сорвался с места.
Он подошёл к графине, предложил ей руку, а за одно, и пройтись в сторонку, чтобы поговорить с глазу на глаз. Однако, толпа свирепеющих любовниц затаилась, навострив уши. Графиня Алактина краснела, всё время опускала глаза и говорила. Король внимательно слушал, и даже сам краснел, загадочно улыбаясь, кивал. Тут уже и амазонка поддалась искушению любопытством, невольно делая шаг в их сторону. Все так оживлённо следили за движениями и мимикой короля, что никто не заметил внезапно исказившееся лицо его фаворитки. И то, как её глаза налились кровью, не оставляя в оболочке никакого белого просвета. Женщина медленно, но целенаправленно двигалась к секретничавшим у окна. Её ногти с каждым шагом становились всё длиннее, превращаясь в смертоносное оружие.
- Твою ж мать! - громко выругалась пришедшая с графиней женщина, обращая все взгляды к себе. Она вытащила из-под юбки здоровенный блестящий серебряным светом меч.
- Откуда у неё оружие? - ошарашено пробубнил король, на которого смотрела со злобой гостья, прицеливаясь для броска.
- И сам хотел бы знать! - буркнула рядом блондинка, тут же порадовалась, что никто не услышал её невольного высказывания.
Охранница Алактины Прелестной уже метнула свой длинный меч по воздуху, молниеносно поразив цель. Лезвие пролетело всего в нескольких миллиметрах от плеча взбешённого короля, готового парировать удар, и уже осознавшего, что он не являлся жертвой покушения. Кто-то другой с хрипом плевался кровью позади него. Добран обернулся и с ужасом заметил пригвождённую к стене фаворитку, из груди которой торчало лезвие меча. Пока он не успел опомниться, слуги графини подбежали к жертве, действуя слаженно, но не забывая при этом о чём-то спорить. Женщина схватилась за ручку меча, а мальчик ждал, когда она извлечёт оружие, чтобы подхватить убитую. Но фаворитка, оказалась на редкость живучей. Она распахнула страшные красные глаза и с воплем потянулась когтистыми руками к королю. Он вовсе не замечал, что рядом стояла графиня, и на самом деле именно на неё смотрели налитые кровью очи бывшей любовницы.