Я слышала в его словах логику. Мы приехали в Гейтер в поисках одной секты, а
нашли другую. Эти люди были связанны как минимум с одним убийством — убийством
Анны и Тодда Кайлов. Каковы шансы, что Кайлы были не единственными жертвами? Лия
и так находилась в опасности, но если Владыки были как-то связанны с Ранчо Покоя,
возможно, опасность была куда больше, чем мы предполагали.
— Сегодня начались убийства, — произнесла я. Поэтому он так долго не отвечал
на звонки агента Стерлинг. — Не так ли?
— Второе апреля, — Слоан поёжилась. — 4/2.
Молчание Бриггса послужило ответом на мой вопрос. Наконец, он заговорил.
— Жертва — женщина, — коротко произнёс он. — Чуть старше двадцати. Её
похитили из студенческого городка. Её нашли посреди поля, привязанной к шесту для
пугала.
И сожжённой заживо, — сглотнув, добавила я.
— Мы не можем уехать из Гейтера, — сказал Бриггсу Дин. — Мы не можем уехать
без Лии.
— Я этого не прошу, — агент Бриггс был из тех, кто следовал плану и никогда не
отступал. — Продолжайте работать над делом в Гейтере, — сказал он. — Пусть Лия
накопает что-нибудь на Дарби. А потом, Ронни?
Агент Стерлинг никак не отреагировала на своё прозвище или эмоции, которые
появились в голосе Бриггса, когда он произнёс его.
— А потом вытащите её.
ГЛАВА 41
На следующее утро от Лии всё ещё не было новостей. Мы вернулись за наш столик
в «Не-закусочной». Если Ри и заметила, что нас стало меньше, она не стала это
комментировать.
— Что вам принести?
— Просто кофе, — едва слышно произнёс Дин. Он не спал и не собирался спать,
пока Лия не выберется из этого места.
— Кофе, — повторила Ри, — и бекон. Кэсси?
— Кофе.
Ри даже не стала спрашивать, чего хотели Слоан и Майкл. Она серьезно
посмотрела на нас.
— Я слышала, что ваша подруга попала под чары Холлэнда Дарби.
Я гадала о том, слышала ли она — от своего внука — ещё и о том, что мы работали
с ФБР. Даже если вы всё знаете, вы не станете об этом говорить. Вы умеете хранить
секреты. Вы знаете, как держать рот на замке.
— Лия вернется, — негромко, но уверенно произнёс Дин.
Ри взглянула на Дина.
— Когда моя дочь присоединилась к общине Дарби, я тоже так думала. Она
сбежала из города, и я больше никогда и ничего о ней не слышала.
— Вы не удивились, когда ваша дочь уехала, — Майкл рисковал, но я не стала его
останавливать.
— Её отец сбежал из Гейтера, когда я была беременна. Сара всегда больше
походила на него, чем на меня — мечтательная и неугомонная, всегда хотела чего-то
большего.
— Холлэнд Дарби полон обещаний, — прокомментировал Дин, профилируя Ри. —
Вы — нет.
Ри поджала губы.
— Что посеешь, то и пожнешь. Надеюсь, ваша подруга сможет выбраться, но пока
что не позволяйте её решениям вас сломать. Жизнь полна утопающих, которые готовы
утянуть вас за собой.
Дверь закусочной открылась. Взглянув на вошедшего, Ри фыркнула и скрылась на
кухне. Сидящий рядом со мной Дин накрыл мою ладонь своей.
В закусочную зашел Кейн Дарби.
Стоило его взгляду задержаться на нашем столе, я поняла, что вчера он не увидел
меня в Аптекарском музее. Но теперь он меня узнал.
— Шокирован, — прошептал мне Майкл, методично изучая лицо и позу Кейна. —
Как будто сейчас он либо улыбнётся, либо его стошнит.
Глядя на мужчину, я внезапно вспомнила, как сидела у него на плечах, когда была
маленькой. Если бы Майкл прочитал выражение моего лица, он наверняка сказал бы, что я
тоже выглядела шокированной.
— Если захочешь завязать разговор, — прошептала мне Слоан, — скажи ему, что
восемьдесят процентов американцев считают, что долгоносик похож на ласку, но на самом
деле это насекомое.
— Спасибо, Слоан, — я сжала руку Дина и поднялась на ноги. Затем я пересекла
комнату и остановилась перед Кейном Дарби.
— Ты похожа на мать, — глухо произнёс Кейн. Словно происходящее казалось ему
сном, и если он заговорит слишком громко, то проснется.
Я покачала головой.
— Она была красивой, а я… — я попыталась подобрать подходящие слова. — Я
могу слиться с фоном. А она этому так и не научилась.
Произнося эти слова, я осознала, что какая-то часть меня всегда верила, что, если
бы у нас с мамой было больше общего; если бы она не так сильно любила представления и
не привлекала бы всеобщее внимание, она могла бы всё ещё быть здесь.
— Женщины не должны сливаться с фоном ради безопасности, — судя по ответу
Кейна, он читал меня почти также хорошо, как я читала его.
— Вы слышали о том, что случилось с моей мамой? — хрипло спросила я.
— Это маленький город.
Несколько секунд я изучала его, а затем ударила по больному.
— Почему моя мать от вас ушла? Мы были здесь счастливы. Она была счастлива.
А потом мы уехали, без предупреждения, посреди ночи.
До тех пор, пока я не произнесла эти слова, я даже не осознавала, что помню о той
ночи что-то, кроме того, как мы с мамой танцевали на обочине.
Кейн посмотрел на меня. На этот раз он действительно смотрел на меня, а не
просто видел во мне черты моей матери.
— Лорелея имела полное право уехать, Кэсси. Полное право забрать тебя с собой.
— Что произошло? — я повторила вопрос в надежде на ответ.
— Этот город был неподходящим местом, как для твоей матери, так и для тебя. Я
многое от неё скрывал. Я думал, что смогу оградить её от этого.
— Вашего отца в Гейтере недолюбливают, — вместо того, чтобы мысленно
профилировать его, я заговорила вслух. — Вы ушли от него, но не уехали из города, — я
вспомнила о том, как Кейн поднял меня на руки, когда мне приснился ночной кошмар. —
Когда мы с мамой уехали, вы не поехали за нами.
Ты злился, когда она уехала? Ты следил за ней? Через много лет ты нашел способ
сделать её своей?
Я не могла задать эти вопросы вслух, так что, вместо этого, я просила его о Лие.
Кейн мельком оглядел закусочную.
— Мы можем прогуляться?
Другими словами, он не хотел, чтобы кто-то услышал то, что он собирался сказать.
Прекрасно понимая, что я получу за это нагоняй, я последовала за ним на улицу.
— Мой отец ценит определенные вещи, — Кейн заговорил только когда мы
оказались в квартале от закусочной. — Верность. Честность. Покорность. Он не навредит
твоей подруге. Не физически. Постепенно он будет становиться для неё всё более
значимым, пока она не станет задаваться вопросом о том, кто она без него, и не станет
делать всё, что он попросит. И каждый раз, когда она усомнится в себе или в нём, кто-
нибудь нашепчет ей на ухо о том, как ей повезло, какая она особенная.
— Вам повезло? — спросила я у Кейна. — Вы были особенным?
— Я был любимым сыном, — ровно произнёс он. Кейн так хорошо контролировал
свой голос, что я не слышала в нём ни капли горечи.
— Вы ушли, — сказала я. Он не ответил, так что я надавила. — Что произойдет,
если Лия захочет уйти?
— Он не станет её останавливать, — ответил Кейн. — Сначала, нет.
От этих слов по моей спине пробежал холодок. Сначала, нет.
— Я бы хотел помочь, Кэсси. Я бы хотел, чтобы у меня было какое-то право
удержать здесь твою мать или поехать за ней, когда она сбежала. Но я — сын своего отца.
Я очень давно сделал свой выбор и принял цену, в которую этот выбор мне обошелся.
Прежде я думала о том, почему Кейн Дарби остался в Гейтере. Что, если он
поступил так не из верности? Что, если таким было его наказание? Я подумала о
Мэйсоне Кайле, друге детства Кейна Дарби.
Что за выбор ты сделал? За что ты раскаиваешься?