Но весь эффект напряжённого молчания испортил Санни:
– Друзья мои, не ожидал вас встретить так скоро! Какими судьбами? И почему с такими недобрыми лицами?
А тут ещё и вторая половина начинающей шайки разбойников подоспела, чтобы сразу стало ясно: не свежим воздухом подышать вышли, а с конкретными намерениями. Слишком близко тем не менее не подходили. Всё ж таки мужики деревенские, знают, как больно испуганная животина может садануть копытом.
Увеличившись числом, «друзья» осмелели.
– А что же вы это, господин Санторий, храм решили покинуть? – Главный заводила добавил веса словам, шумно высморкавшись в снег. Остальные согласно загудели.
– Да ещё и вещички с собой прихватили… Не пустые, чать, сумочки, – елейным голоском добавил самый дохлый и трусливый, прячущийся позади всех.
– Или вы решили храм Трёх Богов без служителя оставить? – пробасил детина, больше похожий на пацана-переростка, вышедшего поиграть. Так и стоял: носки вместе, пятки врозь, взгляд в сугроб. Но по здоровенным ладоням видать: в стороне от драки не останется.
Верд раздражённо вздохнул. Впереди целый день пути. Загребать сапогами снег с самого утра, а потом ехать с мокрыми ногами не хотелось. А придётся. Если остолопы почуяли добычу да нашли в себе смелость выйти на тракт, теперь уже по-хорошему не разойдутся. Одного охотник не понимал: когда троица выезжала из селения, эти самые мужики пялились на них как заворожённые. Он и не удивился: решил, что внимание привлекла Талла. А по всему выходит, что на сумки слюни пускали… Дурачьё!
– Разорить святое место решили, а?! – уже более угрожающе, накручивая и себя, и шайку, гаркнул сопливый главарь. О том, что они и сами не собирались возвращать имущество под своды храма, он тактично умолчал.
– Ой, я поняла! – Талла восторженно захлопала в ладоши и повернулась к Верду: – Можно я скажу, можно?
Заставить колдунью помолчать всё одно никому не удавалось, поэтому наёмник кратко буркнул:
– Ну?
– Они нас грабить собрались! – Девчонка горделиво выпятила грудь, точно открыла великую тайну.
Разбойники переглянулись: вслух ни один из них не произносил сокровенного слова, так что теперь предстояло решить, действительно ли они собрались делать именно это. Решение приняли мгновенно и единогласно: повыше подняли оружие и сжали тиски.
– Теперь – собрались, – лаконично подтвердил Верд.
– А ежели и так! – взвизгнул трус и тут же, как побитая собачонка, присел на корточки, чтобы никто не понял, откуда звук.
– А ежели и так? – Детина на секунду поднял взгляд и тут же его опустил, торопливо неразборчиво забормотав: – Сами мы люди мирные, так что скидайте сумки и проваливайте на все четыре стороны. А иначе…
– Что иначе? – полюбопытствовал Верд, изрядно развеселившись. Он любовно погладил оголовье меча и подумал, что, пожалуй, обнажать его не станет. Потом ещё кровь отчищай, тела прячь, Таллу успокаивай… Нет, он просто сломает пару носов. Ну, может, пару-тройку носов. И пальцев. Очень уж он любит, как хрустят ломающиеся пальцы…
– А иначе… иначе… – Кое-кто из шайки с надеждой глянул в ту сторону, где за деревьями прятались Большие Храмовники.
«Эти драпанут первыми», – понял наёмник.
– Иначе… – Главарь оказался куда упрямее прочих. – Нас здеся девятеро, друже. А вас трое. Ясно, кто кого…
Верд усмехнулся. Шрам, берущий начало от левого глаза и заканчивающийся на подбородке, досадливо дёрнул хвостом, точно гадюка. Нет, их не трое. От Санни в бою больше помех, чем пользы, хотя и он знает, за какую сторону меча браться. Последнее, конечно, стало бы сюрпризом для селян, но вряд ли бы сильно помогло. А Талла… Нет, ей он даже на землю ступить не позволит.
– Ну-ну… – протянул охотник, перекидывая ногу через седло.
Колдунья без его поддержки сразу же закачалась, соскальзывая, так что Верду пришлось вложить повод ей в руку и посильнее прижать колени к конским бокам, раз уж до стремян не доставала.
– Вот так держи. И сиди ровно, – велел он. – Сколько вас, говорите? Девять? Ну, покажите, что умеете.
– Остановись, друг мой! – Прежде чем воин почувствовал, как скрипит снег под подошвами, Санни величественно поднял руку и громогласно потребовал: – Боги говорят, а я внемлю! Услышьте и вы глас Трёх людских благодетелей!
Эхо разносило его речь недалеко: через поле до раскидистых ёлок на кромке леса и обратно. Но и этого хватило, чтобы разбойники всполошились в поисках ещё как минимум трёх служителей, повторяющих проповедь первого.
Мужики приосанились, кое-кто машинально осенил себя знаком троебожия. Один бросил выдранную из забора доску и пал на колени, но тут же, одумавшись, поднялся, поспешно отряхиваясь.