Глава 8
Я припарковался метрах в ста до поворота к дому Линды, в узорчатой тени огромного платана. На западе солнце опускалось за холмы, окрашивая небо в розово-грейпфрутовый цвет. Я прождал полчаса или около того, пока не увидел, как черный «мерседес» с откидным верхом свернул на узкую дорогу. Сосчитал до десяти, завел мотор, пристроился за машиной и по ее следам въехал в ворота. Мне не хотелось, чтобы Линда знала, что я приехал. Устал от ее вранья. На этот раз хорошо было бы застать ее врасплох, чтобы она не успела придумать новые сказки.
Когда я вышел из машины, водитель «мерседеса» — элегантный блондин спортивного телосложения, на вид лет тридцати пяти (хотя на деле ему могло оказаться и пятьдесят) — вышел на дорогу и стал наблюдать за мной. Я показал на дверь Линды. И огляделся. Никаких признаков жизни в маленьком домике по соседству, никаких машин вокруг. Линда не узнала бы мою «вольво». Я быстро шмыгнул за дом. Мгновенно сработали сигнальные огни, но я мог поспорить, что персидский кот проделывал это настолько часто, что Линда перестала обращать внимание на сигнализацию. Подбежал к скрытому за буком сарайчику и заглянул в боковое окно. Откуда-то из глубины шел тусклый свет. Я обошел дом вокруг и подобрался к тому месту, где над растянувшимся вдаль садом начиналась терраса. Линда стояла у белого дивана в гостиной, курила и смотрела на море. На ней были черный кардиган поверх фиолетового шелкового топа, узкая черная юбка немного выше колен, черные чулки и туфли на высоком каблуке. Золотистые волосы собраны в пучок высоко на затылке, губы такие же кроваво-красные, как и ногти. Судя по ее виду, спокойная и тихая ночь сегодня явно не предполагалась.
Томми Оуэнс говорил, что Линда Доусон может перепить нас двоих, вместе взятых, что было преимуществом в ее игре. Я пытался все увязать воедино: сегодняшнюю Линду в полном боевом снаряжении, и ту Линду, пьяную и напуганную, потерянную и одинокую.
Тем временем она встала и прошла через комнату, чтобы ответить на телефонный звонок. Покачивание ее бедер выбило все мысли у меня из головы. Мне пришлось отвернуться, чтобы отдышаться. На другом берегу залива виднелся темный загадочный город с блестящими огнями.
Я обошел дом еще раз и постучал в парадную дверь. Каблучки процокали по деревянному полу. Послышался голос Линды:
— Секундочку.
Увидев меня, она ничуть не удивилась и даже, казалось, испытала облегчение.
— Эй, Эд, привет! Как тебе удалось прорваться через ворота?
— Я играл в игру «иди-за-соседом». Видимо, он не сильно переживал, что какой-то незнакомец без приглашения ошивается у твоей двери.
— Что ты хочешь этим сказать?
— А ты как думаешь? Судя по одежде, ты не в церковь собираешься.
— Что? Ты хочешь сказать, что я Энни-в-Любое-Время, и незнакомцы постоянно ошиваются у моих дверей?
— А вдруг?
— Ну и что бы ты здесь делал, если бы я была такой? Я наняла тебя, чтобы ты нашел моего мужа, а не читал нравоучения.
— Возможно, какой-нибудь ревнивый любовник заинтересован в том, чтобы твой муж исчез. Навсегда.
На лице Линды мелькнуло выражение, похожее на страх.
— У меня нет… никого, кто подошел бы под твое описание.
— Ты уверена?
— Конечно. — Линда провела языком по красным губам и улыбнулась. — С другой стороны, кажется, я помню, как ты укреплял мои моральные устои прошлой ночью. И что теперь, Эд Лоу? Ты получил, что хотел?
Улыбка задержалась на ее губах, но выражение глаз изменилось. Внезапно я почувствовал себя скорее ее ревнивым любовником, чем детективом, кровь предательски забурлила в венах.
— Да, спасибо. А ты?
— Я всегда получаю то, что хочу, — сказала Линда, обнажив в улыбке зубы. — Потом всегда понимаю, что это было совсем не то, чего я хотела. И что на самом деле я хотела… выпить.
Она стояла совсем рядом. Я чувствовал запах сладких духов, грейпфрута и сигарет.
— Что у тебя с губой? — спросила она.
— Ударился.
Она дотронулась до моей щеки прохладной рукой, отвернулась и пошла в дом.
Я нашел ее на кухне. Она наполняла кувшин соком лайма с ромом.
— «Мохитос». Хочешь?
— Конечно. Пока ты его готовишь, поделись со мной некоторыми подробностями той истории, которую ты мне уже рассказывала.
— Какими подробностями?
— Как ты встречалась с Томми Оуэнсом в «Хай-Тайд» после того, как уехал Питер. Должно быть, он говорил тебе, что передал Питеру мешок с наличными от Джорджа Халлигана? Ты знаешь намного больше, чем говоришь. И почему, если тебе не наплевать на мужа, ты не рассказала мне все, что знаешь?
Линда бросила в стакан листья мяты, насыпала сахар и налила воду. Потом опустила голову, замерла и, как мне показалось, всхлипнула.
— Линда, не лей попусту слезы. Я не уверен, что на этот раз они помогут.
Она подняла голову и сверкнула на меня сухими глазами.
— Почему ты не сказала, что встречалась в тот вечер с Томми?
Линда отвернулась и покачала головой.
— Зачем Джордж Халлиган давал деньги Питеру?
— Я не знаю.
— Питер пытался застроить земли вокруг? Землю гольф-клуба Каслхилла, например?
— Возможно. Если он что-то делал, то не говорил мне об этом.
— Насколько хорошо ты знаешь Джорджа Халлигана?
— Я его вообще не знаю. Знаю, кто это. Но это ни для кого не секрет.
— Неужели ты не можешь предположить, зачем он давал Питеру деньги?
— А ты уверен, что он давал? Если ты располагаешь информацией только от одного Томми, то я и слушать не стану.
Линда вылила сироп из мяты с сахаром в кувшин, добавила газированной воды со льдом и перемешала все длинной ложкой.
— О чем вы с Томми разговаривали? Почему он так тебя ненавидит?
— Потому что давным-давно, еще до того как я вышла замуж, а он уже был женат, мы переспали — как-то один раз, после буйной пьянки, или во время пьянки, не помню. Это была ошибка, по крайней мере, для меня, но Томми решил, что все по-настоящему, пошел домой и рассказал обо всем жене. Ребенку их был всего годик, жена вышвырнула Томми на улицу, он таскался за мной, выслеживал — и так до тех пор, пока я не избавилась от него очень жестоким способом. А жена так и не приняла его назад. Поэтому он ненавидит меня.
Линда налила две порции «Мохитос», поболтала в них веточками мяты и протянула мне стакан.
— Удивительно, что он не рассказал тебе этого. Или мужчины не обсуждают такие дела?
— Такие мужчины, как Томми или я, во всяком случае, нет.
— Ага, — сказала она и подняла стакан.
Мы выпили. «Мохитос» освежил и ударил в голову. Линда взяла кувшин и уселась в гостиной. Я последовал за ней. От нее исходил такой сильный аромат, что я чувствовал, как будто уплываю за ним.
— Для кого ты так разоделась, Линда?
— Для тебя, Эд.
Она долила мне коктейля и похлопала по плечу. С беспокойством посмотрела на входную дверь, и мне стало интересно, что это за дела у нее. То ли кто-то должен был сюда прийти, то ли ее где-то ждали.
— Что еще ты хочешь услышать от меня? — спросила она.
— Расскажи мне про Сеозама Маклайама.
— Это парень из совета, который утонул, верно? Боже, это ужасно! Остались трое сыновей…
— Они с Питером близко общались?
— Я не знаю.
— Деньги Халлигана были взяткой Маклайаму?
— Я же сказала, что не знаю.
— Такое впечатление, что ты ничего о Питере не знаешь. Как будто вы жили отдельно.
— Это очень похоже на правду. И мы в конце концов нашли силы признать это.
— Томми говорит, что ты не любила Питера с самого начала. Тебе нужны были только его деньги.
— Томми считает, что я никого не могу полюбить — из-за того, что в глубине души люблю его. Видимо, так глубоко, что никто кроме него самого этого не замечает. И вообще, я что, подсудимая?