— Значит, Толстяк убил Маклайама.
— Убил, убил, как ни крути.
— Он знал, что там двойная доза героина, он тебя отослал и убедился, что Маклайам принял ее всю. Именно этого он и хотел. И ты говоришь, что по глазам догадался, что он собирался сделать.
— Ты хочешь сказать, почему я его не остановил?
— Понятно, ты не хотел рисковать своей шкурой.
— Ты вроде бы говорил, что твои дружки из полиции собираются задержать его сегодня. Не знаю, буду ли свидетелем, но точно ни за что не скажу ни слова, пока он на свободе.
Я вдруг понял, что Дэйв Доннли до сих пор не позвонил. Проверил, работает ли мобильник. Оказалось, я его выключил еще в Чарнвуде, и мне было четыре звонка, все от Дэйва. Они взяли Толстяка с двадцатью килограммами героина, по рыночным ценам это тянет больше чем на два миллиона евро.
Я рассказал это Десси. И добавил, что если он будет молчать в полиции Сифилда, Толстяк узнает лично от меня, что его с героином сдал Десси. Если даже Толстяк будет в тюрьме, это не значит, что он не сумеет организовать убийство. С другой стороны, если Десси будет правильно вести себя в полиции, ему гарантируется защита как главному свидетелю в деле об убийствах, и его семье тоже.
Делани заволновался, но это не моя проблема. Я хотел бы ему помочь. Мне было жалко его детей. Но ничего не поделаешь. Он сам вляпался в это дерьмо, и выход у него был только один.
Я не знал, досидит ли он свой срок в заключении. Подумал, что он все это заслужил, если не за смерть Маклайама, то за помощь Толстяку в покупке героина, который, поступи он в продажу, привел бы к множеству смертей, осиротил бы уйму детишек. Может, Десси и выберется, и станет чист, и получит табличку с номером такси, и достойно вырастит своих детей, и они все когда-нибудь поедут в отпуск на тот греческий остров, открытка с изображением которого лежит в его бумажнике. Может быть, во всей этой истории для кого-то наступит счастливый конец, даже если никто его и не заслужил.
Глава 26
— Это кто? Что нужно?
— Ты слушаешь радио, Джордж?
— О-о, Эдвард Лоу! Рад, что не держишь на меня зла. Я рассчитывал, что ты не будешь таить обиды, когда дойдет до дела. Кстати, мое предложение по-прежнему в силе.
— Ты радио слушал?
— Да, слушал. Опять растут цены на жилье, налоги на доходы, банки объявили о рекордных прибылях. Пока ни слова о том, что городской совет Сифилда своевременно решил отдать территорию гольф-клуба Каслхилла под уплотнительную застройку. Первое сообщение, видно, появится, когда тут появятся толпы бездельников-социалистов и марионеток из университета.
— Первый пункт утренней сводки новостей: в Сифилде захвачена партия героина стоимостью более двух миллионов евро. Задержан один человек. Кто — не сообщается, и где конкретно задержали — тоже.
До меня донеслось тяжелое прокуренное дыхание Джорджа.
— Продолжай, — прохрипел он.
— Его арестовали возле бывшего паромного терминала, куда он ехал. Он сидел за рулем синего «БМВ».
— Я убью эту суку!
— Может и придется. Потому что у полиции есть свидетель убийства советника Сеозама Маклайама. Он даст показания против Толстяка, и по ходу дела твое имя неизбежно всплывет в связи с тем, на что они пытались склонить советника.
— Кто это? Не Хайланд. Конечно, подлец Делани…
— Джордж, Толстяка взяли с героином. И собираются предложить Десси сделку, чтобы его семья была в безопасности. Так что на твоем месте я подумал бы не об устранении, а об ограничении.
— Ты ловко все устроил, верно, сынок?
Джордж Халлиган, который младше меня на год, вдруг заговорил с одышкой, как старик.
— Какого черта он добивается, со всем этим героином?
— Давай встретимся на пляже напротив отеля «Бэйвью», и я расскажу.
— У меня завтрак с инвестором в Королевском яхт-клубе, — отрывисто сказал Джордж.
— Хорошо, встретимся там. А этот ваш «инвестор», он тоже занимается наркотиками?
Сначала я выслушал от него поток оскорблений, но потом он согласился встретиться на пляже.
— Только будь один, Джордж, — добавил я.
Но сначала, еще до рассвета, я передал Делани Дэйву Доннли. Дэйв хотел, чтобы я отвез его в участок, но я сомневался, что спокойно выйду оттуда, если уж войду, так что мы назначили встречу в шесть тридцать в сосновом лесу в Каслхилле. До того, как отвезти туда Десси, я позволил ему встретиться с подружкой. Я не был уверен, стоит ли ему доверять, в то же время не мог понять, чем он мне так симпатичен, ведь в нем так много было неприятного. Наверное, хорошего все же было больше. Я всегда считал, что человеку надо дать шанс. Впрочем, часто оказывался неправ.
Я стоял в очень маленькой прихожей дома по улице Джеймс-Коннолли-Гарденс, а он пошел наверх поговорить со своей девушкой. Через несколько минут она спустилась и прошла на кухню. Делани тоже спустился и кивнул, чтобы я шел за ней.
Он представил мне девушку как Шерон. Выражение ее худого лица было жестким, его обрамляли крашеные волосы цвета меди, зеленые глаза холодно смотрели на собеседника. Сигарета, казалось, приросла к руке. Я встречал ее и раньше с Десси, они гуляли по бульвару вдоль моря. Интересно, подумал я, употребляет ли она наркотики.
— И что будет с нами? — спросила она. — Куда нам уезжать? Мы не можем тут оставаться.
Я сказал, что это не мой вопрос, это дело полиции — решить, будет ли им предложена программа защиты свидетелей.
— Ясно, но сейчас, сейчас-то нам куда деваться? Если что-то станет известно, Толстяк через пять минут пришлет сюда своих людей, даже если он окажется в тюрьме. Могут пострадать дети.
Это была не паника, она просто искала возможный выход. Девушка явно не употребляла наркотики, героин, во всяком случае. Ее глаза были чистыми и умными — Делани повезло с ней.
— Может, к Колетт? — предложил он.
— В Голвэй? Как мы туда доберемся?
Десси посмотрел на меня. Я кивнул, соглашаясь на все. Он достал из кармана деньги в банковской упаковке, протянул ей. Она посмотрела на банкноты, как на грязь, потом на него тем же взглядом. Делани уже впадал в прострацию, как бывает, когда заканчивается действие героина; я подумал, что под ее взглядом, он, наверное, чувствует себя куда хуже.
— Это деньги за наркотики? — она словно выплюнула слова.
— Эти деньги дал ему я, — соврал я, — берите спокойно. Возьмете такси до Хьюстона, оттуда поездом в Голвей. Я узнаю, что собирается делать полиция, потом свяжусь с вами.
Она посмотрела на меня. Ее взгляд было трудно выдержать, особенно после бессонной ночи. Она мне нравилась. Если у Десси не хватит сил, чтобы вынести то, что ему предстоит, то у нее наверняка хватит.
— Если они не гарантируют ему защиту, забудь о нас, — сказала она.
Я кивнул.
В верхней части холодильника была морозилка с тремя отсеками. Из третьего она достала коробки с рыбными палочками, потом — пластмассовую коробку для сандвичей и передала ее мне. Я открыл: внутри, в герметично закрытой упаковке, лежал шприц с кровью.
— Орудие убийства, так это называется?
Я удивленно смотрел на нее, она же улыбалась.
— Когда мы с Коулмом приводили в порядок яхту Питера, я спрятал это в кармане куртки, — объяснил Делани.
— Подождите в прихожей, я попрощаюсь с этим онанистом.
Звуки, доносившиеся в прихожую, больше напоминали прощание матери с сыном, чем женщины с мужчиной.
Когда мы выходили из дома, Десси плакал. А что ему еще оставалось делать?
За руль сел я. По дороге к сосновому лесу Делани достал из кармана дозу героина. Он вспотел и дергался: я понимал, что сейчас ему это необходимо. Потом он опустил стекло и вышвырнул упаковку из машины.
— Что это ты? — удивился я.
— Полицейские и так ненавидят наркоманов. Если я наберусь, только хуже будет.
Утро было пасмурным, мы дрожали в холодном влажном тумане.
— Десси, у тебя в бумажнике еще лежит та открытка с видом греческого острова?