И все же я не собирался возвращаться к прежнему. Наверное, такова настоящая жизнь – ты вырываешься на свободу только для того, чтобы отчетливее понять ее призрачность.
Если и было что-то, что выбивало меня из этой рутины, так это Верочка. За прошедшие пару месяцев наши отношения с ней претерпели некоторые изменения.
Во-первых, они, так сказать, устаканились. Теперь мы встречались с ней довольно часто, хотя «встречались», наверное, не совсем подходящее слово. Совсем не так я представлял себе постоянные отношения с девушкой. Начать хотя бы с того, что я до сих пор не мог назвать ее «своей девушкой»; не знаю, как она меня называла про себя, но уж не «своим парнем», это точно. Кроме того, мы не ходили вместе к моим знакомым, а ее знакомых я и подавно не знал.
Во-вторых, я до сих пор не выяснил, где она живет – по какой-то причине Вера не хотела об этом говорить. Зато изредка, под моим большим давлением она оставляла номер телефона, по которому ее можно найти. Все было бы хорошо, если бы эти номера не менялись с завидной постоянностью. Мои звонки по ним редко приносили успех – либо на том конце никто не брал трубку, либо отвечали взрослые мужские голоса, после которых в голову лезли всякие дурные мысли.
В-третьих, Вера ухитрилась без моего ведома сделать ключи к моей квартире и теперь могла приходить и уходить по собственному желанию. Я не раз убеждался в этом, когда возвращался утром домой после сторожевой ночи, то есть моего дежурства, и находил ее спящей у меня в кровати. В таких случаях я тихо переодевался, завтракал и, поцеловав ее на прощанье, шел в институт, если это был не выходной. Я даже не спрашивал, как она умудрилась сделать дубликат ключей, если одна связка была постоянно при мне, а вторая находилась у родителей. В конце концов, к тому времени Вера проявила свой настоящий характер, и это было далеко не самым из ряда вон выходящим ее поступком. То есть, я надеялся, что она его уже проявила. Я ошибался.
– Мгм… слушаю, – сонно пробурчал я в трубку.
Выспаться мне сегодня не удалось, так как ночью в контору, где я дежурил, заявился шеф вместе с главбухом, и они пьянствовали до пяти утра – то ли их повыпирали из всех питейных заведений, то ли еще что, но поспать мне при них не удалось. Я накрывался одеялом с головой, включал радио, даже пытался считать овец. Ближе к утру начальство вызвало девочек, после чего, понятное дело, все попытки заснуть накрылись медным тазом. Закрывшись в отдельной комнате, я до самых занятий листал конспект по принципу «гляжу в книгу, а вижу экзотический фрукт». Затем отправился в институт, где семь часов скучных лекций про человеческие внутренности, расставили все точки над «i» – вернувшись домой, я тут же завалился спать.
Сейчас в комнате было темно – значит, наступил вечер.
– Ты дома? – радостно воскликнула Вера. – Отлично, никуда не уходи, я скоро буду.
– Постой, что ты?..
Но в трубке уже раздавались гудки. Я положил ее на место и присел на краешек кровати. Хотя голова все еще была как в тумане после сна, во мне стало зарождаться нехорошее предчувствие. Верочка обычно не звонит просто так – скорее всего, она что-то задумала.
Вздохнув, я встал и поплелся на кухню, чтобы подогреть себе чаю и сделать чего-нибудь поесть. Пребольно ударившись мизинцем ноги о дверной косяк, я выругался.
Менее чем через полчаса раздался звонок. Я открыл дверь и обомлел – передо мной была Вера, но как она изменилась! Хотя слово «женщина» для меня звучит несколько вульгарно по сравнению с «девушкой», именно оно пришло мне в голову, когда я увидел ее.
Куда исчезла девочка, к которой я успел привыкнуть? Передо мной стояла самая настоящая дама. Никаких джинсов, брюк, коротких юбок, блузок или дурацких свитеров. Сегодня на ней было строгое вечернее платье. Начиналось оно с небольшого воротничка-стоечки на шее, плотно облегало грудь, оставляя плечи открытыми, закрывало талию и заканчивалось у колен. Темный материал выгодно подчеркивал ее фигуру, придавал таинственности и женственности новой Вере. Так как платье было довольно узким на бедрах, сбоку предусматривался разрез, поднимающийся чуть ли не до пояса. Достаточно пару раз крутануться в таком наряде, чтобы окружающие увидели нижнее белье. Если оно, конечно, на ней есть.
Лицо Верочки тоже изменилось – оно стало более взрослым, а взгляд оценивающим и строгим. На лице был макияж, которым она нечасто пользовалась – веки и прилегающая область слегка оттенены розовыми тонами, наиболее заметными ближе к ресницам, после макияжа казавшимися намного длиннее. На губах переливался светло-розовый блеск, изящная линия бровей придавала выразительность ее лицу, на котором не осталось и намека на возбуждение, которое я слышал в ее голосе полчаса назад. Волосы забраны наверх и уложены в высокую прическу, открывающую ее нежную шею и подчеркивающую женственность. В ушах были сережки ниточки.
– И это все, на что ты способен? – спросила Вера, скептически глянув на трико и майку, в которых я ее встретил.
Я еще не успел ответить, а она, отстранив меня, уже прошла в квартиру. Черные туфли на шпильке, выглядели очень ненадежной опорой. Наверное, подумал я, в них очень трудно ходить. Несмотря на это, Вера с грациозной легкостью прошествовала в мою комнату – цок-цок-цок, отчеканили шпильки.
Пройдя следом, я застал ее роющейся в моих вещах. Верино платье открывало на всеобщее обозрение не только плечи, но и смуглую спину почти до самой талии.
– Нет, не то… Вот это сойдет… Это тоже не то. Мда, ну и выбор, – комментировала она свои находки.
Я давно привык к тому, что, если Вера что-то делает, так оно и должно быть. Сама объяснит, когда придет время. И если захочет. Поэтому я просто уселся на стул и принялся терпеливо ждать.
– Сидишь? – обернувшись, спросила она – не то с одобрением, не то с удивлением – и снова вернулась к своему занятию.
Через некоторое время Вера остановила свой выбор на классических черных джинсах, кофейном пиджаке, который она подарила мне пару недель назад, и коричневой рубашке. В довершение всего она подобрала галстук темно-розового цвета, который по ее словам придавал пикантность моему образу.
– Это сойдет, – слегка нахмурив брови, сказала она.
– Для чего?
– Мы выбираемся в свет, мой Бонифаций. Это будет что-то.
– То есть? Едем в гости? – спросил я, сняв любимое трико и надевая джинсы.
– Лучше, – весело сверкнув глазами, ответила Вера.
Мы спускались вниз, по лестнице. Окруженные холодными исписанными стенами моего подъезда ее «цок-цок» многократно усиливалось – словно Вера хотела оповестить всех о своей процессии. Я чувствовал себя маленьким мальчиком, который идет на прогулку со своей мамой. Вера выглядела слишком претенциозно, и я не был уверен, что вполне вписываюсь в ее картину.
На темной улице крапал дождь. У подъезда нас ждала машина – какая-то серая иномарка, в темноте трудно было разглядеть, какая именно. Когда я открыл дверь, чтобы усесться внутрь, «мамочка» заметила, что воспитанные мужчины сначала сажают даму. Пропустив ее вперед, я полез следом и защемил дверью пиджак. В этот момент я впервые ощутил неловкость, от которой так и не смог избавиться за весь вечер.
Но вот мы и внутри. Просторный кожаный салон бежевого цвета, впереди за рулем сидит дородный мужчина. Его лица мне не было видно, так что можно было только догадываться, кто он и сколько ему лет.