– Ты даже не подозреваешь, как она меня замучила. Тебе бы такую сестру.
Возможно, я поспешил отказаться от выпивки. Один из многочисленных стаканов примерно на треть был наполнен джином с тоником. Ничего, сойдет. Я закрываю глаза, чтобы спрятать этот безумный мир подальше, и смакую напиток. Засохнуть себе сегодня я точно не дам.
– Хотел бы я рассказать тебе, Леша, все о ней, но… – начал было я, ставя теперь уже пустой стакан на место, и осекся.
Сильная рука Лешика легла мне на запястье, а его замутненный взгляд приобрел твердость, которой не было еще секунду назад.
– Ты не можешь рассказать мне ничего такого, о чем я не знаю.
– Что? То есть, как?
Я чуть было не дернулся из-за стола, но вовремя опомнился.
– К твоему сведению, любовничек, я и есть Веркин брат. Это раз.
Кажется, чудеса этим вечером решили не скупиться на свое появление.
– Теперь. Если ты еще не догадался, день рождения сегодня у нее. Это два.
Нет, точно, они сегодня в ударе.
– И Вера почти не ошибалась на твой счет. Это три.
– В каком… в каком смысле не ошибалась?
Он отпустил меня и посмотрел в сторону беснующейся толпы. Каким-то чудом ухитрившись разглядеть там Веру, пьяно помахал ей рукой.
– Только потому, что на тебе еще не стоит окончательно ставить крест, я скажу. А дальше сам решай, что делать.
И он мне объяснил. Объяснил, что я не первый, с кем Вера вытворяет такое.
– Тебе еще повезло, некоторым досталось больней.
Объяснил, что это не просто издевательство.
– Она преследует определенную цель. Догадаешься какую – флаг тебе в руки и барабан на шею. На самом деле совсем не трудно понять, чего она хочет.
Объяснил, что это еще не конец.
– Мне кажется, для тебя это всего лишь начало. На сегодняшнем экзамене ты провалил вспомогательный вопрос, но правильно ответил на главный. Так что жди новых проверок.
Объяснил, кто я такой.
– Ты жалок, но пока что лучше других, кого я видел. И потом, ты уже продержался с Верой немало времени. Ты сам не представляешь, насколько ты интересен для нее в своей аморфности.
Сказал, что даст мне денег на такси, чтобы я добрался домой, раз уж я не удосужился захватить их с собой.
– Откуда ты знаешь? – спросил я.
– Я и не знаю. Это Вера еще до приезда к тебе домой объяснила, что обычно ты не носишь при себе денег.
Мне было противно осознавать себя жалким (замечание о деньгах достигло цели), противно признавать его правым, противно слышать вопли оскорбленной гордости, но я должен был задать этот вопрос:
– Это она тебе сказала дать мне денег?
– Нет, – повременив, ответил Лешик, – это я тебе их даю. Потому что ты пока лучший экземпляр, и наименее косный.
– О чем ты?
– Все о том же, – улыбнулся он и протянул мне банкноту.
В темноте трудно было разглядеть, сколько он мне дал, да и я не хотел заострять на этом внимание, поэтому просто положил деньги во внутренний карман пиджака.
– Спасибо.
Алексей молча кивнул и откинулся на своем стуле.
– И какой был главный вопрос? – спросил я.
– А ты делаешь успехи, – снова улыбнувшись, заметил он. – К сожалению, я не могу дать ответ, подумай над этим сам. Но в качестве подсказки могу раскрыть, какой был вспомогательный.
Что ж, это лучше, чем ничего.
– И какой же был вспомогательный?
– Ты не поставил все сразу на свои места.
– Не понял.
– Ты безоговорочно, на ходу принял роль брата Веры, хотя таковым не являешься. И ты прекрасно знаешь, почему это сделал. Все дело в твоей трусости.
– Трусости?
– Только не говори мне, что из врожденной деликатности ты решил пощадить мои чувства.
Хорошо, что в зале слабое освещение – моих красных щек он не разглядит.
– Еще есть вопросы?
– Да, – с плохо скрываемым раздражением рявкнул я. – Вера меня проверяет? Зачем? Чего она этим добивается?
Снова откинувшись на стуле, он промолчал.
– И что теперь? – спросил я, поняв, что ответа от него не добьешься.
– А теперь Павлик поедет домой на такси, потому что время уже позднее и ему пора баиньки.
«Павлик» и «баиньки» меня доконали, я хотел было сказать что-нибудь грубое в ответ, но сдержался. И бог свидетель, на этот раз не из трусости.
В такси я обнаружил, что Лешик мне вручил ни много, ни мало – пятисотенную банкноту. В нашем городе этого вполне хватит, чтобы дважды съездить туда и обратно. По крайней мере, так я думал, пока не назвал своего адреса водителю, а он не назвал в ответ сумму.
– Я вообще-то назвал местный адрес, а не московский, – попытался съязвить я.
– Не нравится, можешь пешком топать, – заметил он с известной дипломатичностью таксиста.
Что мне оставалось делать?
Когда я добрался до дома, было десять минут третьего. А ведь завтра в институт к первой паре. Черт, опять ни фига не высплюсь! Изрядно повозившись с ключом, я ввалился в квартиру. Быстро раздевшись, юркнул под одеяло, и, несмотря на волнующие события этого вечера, довольно быстро уснул.
Через неопределенное время меня разбудил телефонный звонок. Я что-то нечленораздельно пробурчал в трубку, а на том конце провода Верин брат мне бодро ответил:
– Ты еще не спишь? Отлично, даже и не ложись. Вера скоро будет.
Вера? При ее имени сон как рукой сняло. Я хотел, было, сказать, что видеть ее не хочу, но Алексей уже отключился.
Усевшись на кровать и накрывшись покрывалом, я задумался.
Вера. Едет ко мне. После всего случившегося. Что теперь?
Я понял, что все равно не смогу ответить на этот вопрос, посему задал себе другой – действительно ли я не хочу, чтобы она приехала? Несмотря на устроенный ею неприятный вечер, во время которого меня огорошили – превратили в ее брата, возбудили и унизили, – я был взволнован мыслью, что она едет ко мне. Получается, я все же хочу провести эту ночь с ней, просто не знаю, как посмотрю ей в глаза после всего произошедшего. Достаточно одного ее понимающего взгляда, и я сгорю со стыда. Впрочем, не зря говорят, что темнота друг молодежи – авось, и здесь выручит.
И потом, раз она едет ко мне, значит, я ей все же не безразличен. Ведь так?
Когда через полчаса ночную тишину вспорол звук дверного звонка, я уже ни в чем не был уверен. Ни в чем, кроме одного – я не смогу заснуть без нее. Без ощущения ее теплого тела рядом, без ее ласковых рук, без ее улыбки, которой она иногда одаривает меня по утрам.
Открыв дверь, я увидел Веру, прислонившуюся к косяку. Одинокая лампочка, тускло горевшая в коридоре, представила ее в неприглядном свете. С виноватой пьяной улыбкой она стояла, склонив голову, изображая покорность. Майка на ней немного задралась, мокрые волосы были зачесаны назад и завязаны в хвостик, глаза больше не светились умом, а отражали лишь эхо пьяного веселья. В таком виде она совершенно не походила на ту строгую даму, что явилась ко мне в начале вечера.
Вера улыбнулась, на секунду потупив взгляд.
– Простишь? – спросила она.
Я неуверенно кивнул головой.
– Впустишь?
Я снова кивнул головой.
– Отлично, – вкрадчиво произнесла она, входя в квартиру, – потому, что с той девушкой у меня ничего не вышло, и я хочу, чтобы меня обслужили по полному разряду.
Это были ее последние слова той ночью, дальше она издавала только стоны.
Глава восьмая
Марик
– Алло, алло! Паша?
– Кто это? – сонно ответил я.
– Пашу пригласите, пожалуйста, – проговорил знакомый голос в трубке.
В окно офиса пробивались первые лучи утреннего солнца, и я зажмурил глаза. Ужасно хотелось спать.
– Я это, я… обожди.
Давно пора уже привыкнуть к тому, что Вера вытаскивает меня из постели в самый неподходящий момент. В четыре часа ночи или утром, когда я отсыпаюсь после дежурства. Она будто специально выматывает меня, а я, дуралей, все равно радуюсь ее звонкам. Странное дело – за несколько месяцев нашего знакомства я даже полюбил сюрпризы. Конечно, не настолько, чтобы с легкостью бросаться в любую Верочкину авантюру, но, во всяком случае, мне всегда интересно, что же она выкинет на этот раз.