Глава девятая
Искусство требует жертв
Переехав еще в конце августа на новую квартиру, я завел специальную тетрадку, можно сказать карточку пациента, посвященную своей таинственной подруге. Постоянное ведение записей в ней требовало качеств, которых у меня никогда не было – упорства и усидчивости. Думаю, это красноречиво говорит о том, насколько важное место Вера занимала в моей жизни.
В свободное время я записывал все мысли, связанные с ней, и получалось что-то вроде истории болезни. По сути, Вера и была моей болезнью. Самой настоящей злокачественной опухолью. Такую лучше не трогать, иначе все может обернуться трагически. Но и закрывать глаза на нее не получится.
Итак, передо мной стоит задача вернуть Веру. Все что у меня есть – это четыре совершенно бесполезных номера телефона, по которым ее вряд ли найдешь; три магазина, куда она частенько захаживает; имена нескольких людей, которые так или иначе с ней связаны; почти все даты ее появлений в моей квартире и краткие описания самых важных наших бесед; куча, просто бесконечное множество моих мыслей о ней, которые, как правило, рождались во время скучных лекций или бессонных ночей на работе.
Поможет ли это добраться до Веры? Вот и я говорю – нет. Хронический случай.
Поэтому Веру я искать не стал. Я стал искать Марика.
Поговорив со знающими одногруппниками, я выяснил места нескольких неформальных тусовок. Одна из них собиралась возле Драмтеатра, где обитала в основном «пионерия» – самая косная среди неформалов группа. Они попивали спиртные напитки сомнительного происхождения, глотали таблетки и прочую гадость. Вторая – в Академгородке, пригороде. Эти дрались на самодельных мечах и организовывали ролевые игры. Идиоты, одним словом, в куклы в детстве не наигрались. Что бы там ни говорили, я все равно останусь при своем мнении. Третья группа собиралась в дни проведения различных рок-концертов на сейшенах или в обычные дни у кого-нибудь дома.
Помимо этих трех, существовало множество других больших и малых компаний, начиная от «хиппи по выходным», заканчивая компьютерными маньяками (фидошниками, мудерами и чатерами), которые, если и не вписываются в рамки неформальности, то, по моим меркам, находятся где-то на границе.
Марка не отнесешь к малолетним панкам, он ни разу не говорил о ролевых играх, и к тому же был музыкантом. Поэтому моим следующим шагом стало изучение афиш. Довольно скоро я нашел одну подходящую:
7 октября
поклонникам Heavy Metal посвящается…
Группы
БАСТИОН
ИНТЕРЛЮДИЯ
а также, наш гость, группа
3 ЧАСА УТРА
Сегодня пятница, шестое октября. В понедельник я пересдаю коллоквиум, завтра у меня четыре пары с десяти утра до половины седьмого вечера.
Эх, Вера, только ради тебя…
– Ты Марка не знаешь случайно?! – мне приходилось кричать, так как в зале было слишком шумно.
– Чего?
– Марка!! – я безуспешно пытался перекричать дико ревущие колонки.
– Кто?
– Конь в пальто!! Марка, спрашиваю, не знаешь? Черный, патлатый такой. На гитаре играет!
– Какого Марка?
Это был уже пятый человек, который ни черта не знал. Тусовка, называется.
В зале я не нашел никого знакомого (хотя втайне надеялся, что столкнусь здесь с Верой), поэтому, купив пива, потихоньку опрашивал публику. Да только все без толку.
Тяжелая музыка, и без того мне противная, била по ушам, не давая нормально поговорить с народом. Казалось, голову сковало обручем из утрамбованной ваты, который медленно сдавливал ее. Когда у меня больше не осталось сил терпеть царящий в зале бедлам, я вышел на улицу освежиться.
Небо застилали тучи. Было темно, неуютно и пахло предстоящим дождем. Машины разъезжали по проспекту, с ревом проносясь в нескольких метрах от меня. Люди куда-то спешили, к кому-то ехали, торопились. Мне же не к кому было ехать. Единственное свое счастье или, вернее, страсть, я упустил. И, похоже, навсегда.
Вера, ну почему нельзя было просто встречаться? Зачем выдумывать всю эту ерунду? Ведь нам было хорошо вместе. Или только мне было хорошо, а ты…
– Я знаю.
– Что?
На крыльце стоял лупоглазый, прыщавый парень и курил папиросу, от которой доносился подозрительно приторный запах.
– Ты ведь Марика искал?
– Да, а ты его знаешь? – оживился я.
– Они сегодня у Фенди собираются. Марик, кажись, подстрял, вот и решают, как его выручить. Если надо, могу объяснить, где это. Тут пять минут ходьбы.
Ходьбы, может, и пять минут, но добежал я за две-три. Влетел на четвертый, последний, этаж старого кирпичного здания и в нерешительности остановился на площадке. Дверь в заветную квартиру была приоткрыта – заходи, кто хочешь.
Если парень не обманул меня, то музыканты как-то странно решали проблему Марика – вместо того, чтобы обсудить все как надо, они горланили песни. Из квартиры доносился звук живой, акустической (слава тебе, боже!) гитары, а вскоре я услышал и пение:
Девочка-скерцо[2],
О чем ты плачешь,
Девочка-скерцо?[3]..
Я подошел на цыпочках к двери и вошел внутрь.
… Скерцо зеленого хвойного леса, о чем ты плачешь?…
Обшарпанная прихожая была буквально завалена обувью. Тут тебе и кеды, и кроссовки, и ботинки всяких мастей, а также сапожки, дешевые туфли на высоком каблуке. Сами хозяева обуви обосновались в зале, рассевшись кто на полу, кто на стареньком диване, кто на подоконнике. Сидящие ближе к двери обратили на меня внимание, но лишь на короткое время, словно появление незнакомых людей здесь обычное дело. Свет горел только в комнате, где все собрались, оставшаяся квартира была во мраке.
Гитариста во всей этой людской массе я так и не разглядел.
… Скерцо бьется как птички сердце,
Скерцо с медом, скерцо с перцем,
Девочка-скерцо, о чем ты плаа-а-аче-ешь?…
Из маленькой комнаты раздавались еле слышные поскрипывания, от которых мурашки пробегали по коже. Я осторожно подкрался к комнате и замер. В свете улиц я отчетливо различал комнату и человека, чьи очертания мне были до боли знакомы.
Вера стояла одна у полураскрытого окна и медленно скребла чем-то по стеклу – звук получался высоким и очень неприятным. Судя по отсутствующему выражению лица, мыслями она была где-то далеко отсюда. Светлая куртка на ее плечах тускло белела в полумраке, делая Веру похожей на покинутого ангела. Господи, неужели я нашел ее?
…Девочка-скерцо,
Чего ты хочешь,
Девочка-скерцо?
Чего теряешь,
О чем хлопочешь…
Но что я ей скажу? Ведь я сам отчасти виноват в том, что она ушла от меня. Как теперь убедить ее вернуться?
…Знаешь, здесь некуда деться от ветра,
Некуда спрятать сердце, ты знаешь,
Девочка-скерцо, знаешь, что ты теряешь?
Я решил взять тайм-аут и прогуляться до туалета, тем более что это было вызвано необходимостью – выпитое на концерте пиво просилось наружу – и заодно продумать план дальнейших действий.
…Девочка-скерцо,
Здесь всё так зябко,
Здесь всё так зыбко…
Как быть? Может, объяснить, что я вовсе не хотел ее обидеть? Я просто был сильно расстроен пропажей вещей и денег, и потому мои слова в ту минуту могли задеть ее. Если говорить честно, Марк мне симпатичен, и я верю, что он безобиден. А что касается его болезни… Вера говорит, что надо ему помочь. Не знаю, почему именно я должен это делать? Я ведь не психиатр, у меня нет влиятельных друзей и так далее. Наверняка, среди ее знакомых найдется тот, кто смог бы помочь Марку реально. Я дернул за ручку смыва.
Впрочем, ради Веры я готов ему помочь. Если только она попросит.
…Это всё скрипка, безумная скрипка
Свела с ума, но где здесь ошибка…
Вернувшись в комнату, я обнаружил, что Вера сидит на подоконнике теперь уже раскрытого настежь окна. Она что… неужели? Черт!
– Вера! – сдавленно крикнул я.
…Ты виновата сама, покажи мне,
Где эта дверца из смерти в сердце?