– Здесь он.
– Передай ему телефон, дружок.
Маленькая трубка исчезла в лапе Толика.
– Ну? Сегодня? Чё так часто? Не, сегодня никак. Давай завтра, после девяти подкатывай. Ага. Откуда я знаю какая? На месте выберешь.
Он отключил трубку и отдал ее мне. Затем вытащил из коробки зарядное устройство и объяснил, как им пользоваться.
– Понял? – спросил он, закончив с объяснениями.
– Понять-то я понял, ты мне лучше скажи, зачем оно все?
– Это Дёнька придумал. Хоть и додик он, а башка у него варит. Короче, если Верка будет тебе еще чё устраивать, и ты вдруг вляпаешься в какую фигню, сможешь позвонить мне или ему. За помощью, так сказать. Все же вместе мы скоре ее одолеем. Такие вот, Пашка, дела.
Неплохо, конечно, ходить с мобилой, но мне такое удовольствие не по карману. Я об этом ему так и сказал.
– Не, ну ты чё? – обиделся Толик. – Я чё, про деньги чё спрашивал? Ни фига, считай, что это за счет клуба Верочкиных выкидышей. Все схвачено, за все заплачено.
Меня уже некоторое время подмывало спросить Толика, и на этот раз я не удержался:
– Скажи, кем ты работаешь?
– Ну, по документам, – последнее слово он произнес с ударением на «у», – я числюсь сторожем в сауне.
– А по настоящему?
Вместо ответа на его лице расплылась широкая и совсем не добрая улыбка. Понятно.
В институте заметили, что я разжился мобильником, и на целую неделю я стал объектом внимания и по совместительству поводом для юмора. Меня спрашивали, давно ли я приторговываю трупами с анатомички. Интересовались, почем нынче донорские органы. А один остряк даже предложил мне купить его родного деда. Вместе с орденами, поэтому так дорого, сказал он.
Многие из моих одногруппников давно уже имели сотовые телефоны, кое-кто даже ездил на собственном автомобиле. Какое им дело до того, что есть у меня? Неужели такова природа человеческой зависти, что она не дает покоя, когда кто-то беднее тебя завладел вещью, ранее доступной лишь тебе? Но это же глупо. В любом случае, я не стал объяснять, откуда у меня появился Эрикссон. Пусть гадают.
Гораздо больше хлопот мобильник представлял для меня дома. Разумеется, Верочка не должна была знать о нем, иначе бы возникли вопросы, а я бы не смог объяснить, откуда у простого студента мединститута без особых средств к существованию сотовый телефон. Поэтому мне приходилось выключать и прятать его всякий раз, когда она наведывалась ко мне домой. Кроме того, я побаивался оставлять трубку в квартире и поэтому постоянно носил ее с собой. Имея ключи, Вера могла пожаловать в любое время, и, не будь меня на месте, она могла бы обнаружить ее. Ведь в однокомнатной квартире много не спрячешь. Конечно, я надеялся, что она не шарится в моих вещах, когда бывает дома одна, но рисковать все равно не стоило.
Таким образом, первое время аппарат приносил больше хлопот, чем пользы, но расставаться с ним я не собирался.
Почти каждый день я заглядывал в свой дневник, на страницах которого мог подолгу рыться в событиях прошлого, пытаясь представить, что могло произойти, если бы в определенные моменты я действовал иначе. Хотя, если бы да кабы…
Как и в случае с путешествием по карнизу, когда я спас Веру, она сделала вид, что не помнит о ритуальном вечере, вовлекшем в себя оккультное и сексуальное.
– Что? – спросила она, когда я напомнил ей о безумном спектакле. – Ты не приболел, случаем? С каких это пор я стала увлекаться такой ерундой, как сатанизм? Окстись, мальчик.
Вот и весь разговор. Впрочем, это никоим образом не отразилось на нашем времяпровождении. Мы все так же гуляли по вечерам, когда были свободны, хотя теперь темнело довольно рано, да и погода была не в радость – промозглая и холодная. Секс оставался по-прежнему великолепным, но он не обладал животным духом того вечера.
Честно говоря, пережитые события я и сам помнил довольно смутно. Меня даже начали терзать сомнения, а не подсыпала ли Вера чего в Кубок экстаза или в бутылку с водкой. Во-первых, я выпил совсем немного, чтобы в памяти все так затуманилось. Во-вторых, у меня сложилось впечатление, что я слишком долго занимался сексом, если, конечно, то, что происходило между нами, можно назвать просто сексом. Очень долго, учитывая, что я заснул после четырех утра. Нет, я здоровый парень, и с потенцией у меня все в порядке, но у каждого есть свои пределы, а в тот вечер я их явно преодолел. И даже не заметил. Боль в промежности на следующее утро выразительно говорила об этом. Неужели это был какой-то афродизиак[6]?
Вопросы, вопросы.
Не зная, к кому еще обратиться, я решил позвонить Денису. Так как он не назвал мне номер своего домашнего телефона, если тот у него вообще имелся, пришлось позвонить на сотовый.
После четвертого гудка, мне ответили непродолжительным «кхм» – Денис прочищал горло, а затем:
– Здравствуй, здравствуй, Павел. Все ждал, когда ты мне позвонишь.
– Здравствуй. Откуда ты знаешь, что это я?
– На табло телефона высвечивается номер звонящего, – пояснил он, – а твой номер мне, безусловно, знаком.
– Понятно, – вздохнул я.
– Ну, говори, с чем пожаловал, что тебя тревожит.
А что меня еще могло тревожить в эти дни?
– Вера, Вера. Все… – начал было я, укладываясь на кровать, но остановился. – Денис, подожди. Может, по обычному телефону поговорим? А то разговор долгий, и по сотовому болтать накладно.
– Накладно? – удивился он. – Ты разве платить будешь?
– Нет, но все равно как-то…
– Да ну! Тебе сотовый за тем и дали, чтобы по нему разговаривать.
– Ну смотри, тебе видней, – недоверчиво заметил я.
– По делу можешь говорить не стесняясь, – успокоил он. – Так что там насчет Веры?
– Веры? Гм… Я никак не могу ее понять.
– Еще бы, это далеко не каждому под силу, – заметил Денис. – Но мы стараемся.
– Не знаю, получится ли что у нас. Вот скажи, ты все-таки с ней раньше встречался, знаешь об опыте Толика, теперь тебе известно и обо мне. Получается, что из нас троих ты знаешь о ней больше всех. Объясни мне, зачем ей все это надо?
– Ты говоришь о ее методах или о том, что она делает с тобой?
– Нет, я пытаюсь понять, чего она добивается. Все-таки это происходит неспроста.
– Конечно, неспроста. Но ты зря отказываешься от понимания того, что и как она делает. Ведь это неразрывно связано с тем, зачем она это делает.
– Ну и объясни мне тогда, раз тебе это известно!
– Получается, зря я тебе тогда, на балконе все втолковывал? Зря выдавал эрзац ее философии?
Меня немного раздражали менторские нотки в голосе Дениса, но, как говорят, жизнь заставит, и гусаку поклонишься.
– Зря, не зря, но мог бы и доходчивее объяснить. А то нам медикам за философами не угнаться, – неудачно съязвил я, на что он лишь усмехнулся
Я представил его самодовольную физиономию в этот момент.
– Ну конечно, мой дорогой, только давай обо всем по порядку.
– Давай, но сильно, все равно, не рассусоливай. Что бы ты там не говорил, сотовая связь – дорогое удовольствие.
– Ага, особенно тому, кто звонит.
– Что?
– Да нет, это я так. Позволь начать с вопроса. Как ты себя чувствуешь во время очередного Верочкиного приступа?
Приступ? Он называет это приступом? Толик называет это, кажется, выгибонами. Я – номерами. Хотя, по идее, «приступ» – слово из врачебного лексикона. Странно слышать его из уст философа.
– Как дурак, вот как я себя чувствую.
– Ну, этим ты никого не удивишь. Вера умеет заставить мужчину почувствовать себя не в своей тарелке, если не сказать хуже. Ты лучше попробуй вспомнить все ее приступы и дать одну оценку происходившему, пригодную сразу для всех случаев. Не торопись с ответом, потому что это важно для твоего дальнейшего понимания.
– Хм. Даже не знаю. Может, я подумаю и перезвоню?
– Нет, давай так. Я подожду.
Послушавшись его, я закрыл глаза и попытался окунуться в прошлое. Итак, знакомство. Затем первый секс, яркий и неповторимый, включая недоразумение с мамой. Пара месяцев, заполненных разговорами и изредка странными выходками, но ничего такого, что может сравниться с событиями последних недель. Первый серьезный номер Вера отмочила в ночном клубе. Я вспомнил подвыпившего Лешика, танец с Верой, танец с незнакомкой, уговоры принять ее в наш круг. Для чего, понятное дело. Я помню ее глаза – внимательные, изучающие, ждущие ответа.