– Почему ты считаешь, что я не знаю Веру? Я пробыл с ней заметно дольше, чем ты или Толик, – возразил я.
– По-твоему срок что-то меняет? – Денис едва заметно улыбнулся. – Пашка, пойми, она тебя все это время тестировала. Она знает, кто ты такой на самом деле. И я даже не исключаю мысли о том, что теперь она знает тебя лучше, чем ты сам. А что ты знаешь о ней? Какая она по-твоему: добрая или злая, справедливая или эгоистичная, честная или лживая?
– Я думаю, она хорошая.
– Хорошая! – фыркнул он. – Ты думаешь, но ты не уверен. А она уверена в том, что знает про тебя.
– Хорошо, пускай я ее не знаю, – начал раздражаться я. – Но при чем тут то, что ты предлагаешь?
– При том! Ты получишь возможность узнать настоящую Веру. Устроить ей тест и получить результаты, после которых сможешь делать выводы о том, кто она по-настоящему. Она не будет ожидать проверки, потому что по ее мнению ты на такое просто не способен. Соответственно, ее поведение в данной ситуации будет естественным, что и требуется для достоверных результатов.
В его словах был здравый смысл, но я все еще колебался.
– Ты ничего не теряешь, Павел, – продолжал уговаривать он. – Если в ходе нашей проверки окажется, что она, как ты говоришь «хорошая», то твоя любовь к ней будет иметь все шансы на будущее. Но если выяснится, что она не обладает той порядочностью, которую требует от своих мужчин, то тебе придется пересмотреть свое отношение к ней, снять пресловутые розовые очки. Так или иначе, ты только в выигрыше.
И я решился.
Для начала надо было, чтобы Вера обратила на меня внимание.
Денис сказал: «Если Веру что и может пробить, так это равнодушие. Ее можно любить и ненавидеть, уважать и презирать. Ее можно превозносить до небес и посылать куда подальше. Но ее нельзя игнорировать, для нее это сродни поражению».
Я так и поступил. Когда она пришла ко мне в понедельник вечером, я почти не смотрел в ее сторону, вяло отзывался на поцелуи, почти ничего не говорил сам, а на вопросы отвечал односложно. В общем, всячески показывал, что на меня напала хандра.
Разумеется, от Веры не могло ускользнуть такое мое настроение.
– У тебя сегодня банный день, что ли? – не выдержала она.
– Нет.
– А чего тогда паришься?
Я рассказал ей. Все, как просил Денис.
Он предупредил: «Конечно, такая история звучит не очень-то правдоподобно, но ты для нее хорошо изученная территория. Она считает, что знает тебя, и потому не будет ждать чего-то еще кроме правды. Она настолько привыкла быть первой во всем, что для нее недопустима сама мысль о том, что кто-то может ее перехитрить».
Суть моей истории была такова. На меня наехал начальник. Да, тот самый, Андрей Юрьевич. Как наехал? Сказал, что в мое дежурство пропали не до конца оформленные банковские документы, которыми кто-то воспользовался и получил по ним приличную сумму денег.
Нет, я не брал этих бумаг. За кого ты меня принимаешь? Где лежали? Говорит, что в сейфе. Да, да, там еще коньяк стоял, который я доставал. Почему в милицию не обратился? Не знаю, возможно, он считает, что без милиции он скорее выбьет из меня деньги. Ты спрашиваешь, какие? Да те самые. Он уже намекнул на то, что, если я не возмещу пропажу бумаг на этой неделе, то меня посадят на счетчик. Что потом? Суп с котом! Потом ко мне придут его люди и потолкуют со мной о моей жилплощади.
Нет, Вера, я не смог его разубедить. Он твердо уверен в том, что именно я взял эти бумаги и потом превратил их в деньги. Какая разница, был ли я сегодня в институте? Алиби? Он мне сразу сказал, что мне достаточно было забрать документы, а кто-то другой их бы обналичил. Заявить на него в милицию? Тогда мне точно кранты – не только квартиру заберут, но еще и самого укокошат. Или сделают калекой на всю жизнь. Как тебе такая перспектива? Не бойся?! Ага, тебе легко говорить, а ты побудь-ка на моем месте.
И все в таком же духе.
Вера задала мне еще несколько вопросов о моем шефе, работе и конторе, после чего погрузилась в молчание. По ее глазам было видно, что она перебирает всевозможные решения. Но какие мысли крутились у нее в голове?
– Который час? – нарушила она тишину через некоторое время.
– Без пяти восемь.
– В таком случае, – она поднялась с кровати, – я еще успею.
У порога Вера обернулась:
– Не жди меня сегодня.
– Ты куда?
– Мне нужно встретиться кое с кем. А сиденьем на месте делу не поможешь.
Она бодро поскакала вниз по ступенькам, а я, закрыв дверь, ощутил неприятный холодок в желудке. Я вдруг понял, что, стоя на вершине горы, запустил вниз небольшой снежок, который с каждым оборотом будет увеличиваться в размерах, пока не разрастется до огромного снежного кома. И тогда с ним уже никто не справится.
Прошло три дня, и я разволновался не на шутку. Вера не звонила, и я не знал, что и думать. Но я был твердо уверен, что она как-то решает мою «проблему».
Самые дурные мысли упорно лезли ко мне голову и не желали покидать ее. То я думал, что Вера успела предпринять какие-то меры по отношению к моему ничего не подозревающему начальнику, и вот-вот грянет беда. Тогда пострадает невинный человек. То мне казалось, что все случится наоборот, и Андрей Юрьевич совсем не столь безобиден, каким я его считаю. Например, он может вычислить то, что Вера наводит о нем справки и замышляет что-то против, и тогда уже ей грозит опасность.
Я терзался сомнениями, не зная с кем можно поговорить. Денис пожимал плечами, когда я пытался поделиться с ним своими тревогами.
– Псов войны уже не остановить, – сказал он. – Что зачато, то начато.
Ага, тебе-то легко говорить, Эйнштейн. Не твоя работа, а скорей и того больше, на кону. Ждать утешений от Толика мог только олигофрен, а я таковым не являлся. Потому и не делился с ним.
Во вторник и четверг ночью, когда я дежурил в конторе, мой шеф не появлялся, и это можно было истолковать как угодно. Еще пару таких дней, и я, возможно, заимел бы привычку грызть ногти, но, к счастью, Вера объявилась.
Я услышал звонок телефона, еще когда подходил к своей двери. Все пары в институте уже закончились, и впереди, как я думал, был очередной дурацкий день. Я и не представлял себе, насколько дурацким он окажется.
Открыв дверь в квартиру, я бросился к телефону.
– Алло!
– Паш, это я, – Верин голос в трубке был приглушенным, неразборчивым.
– Послушай, я тут чуть с ума не сошел!
Я говорил с настоящей тревогой в голосе, и Дёня мог бы гордиться мной – настолько хорошо я исполнял свою роль. Но в тот момент я не играл, и мне было наплевать на Дениса, на этот тест, на все вообще. Мне хотелось быстрее закончить эту историю так, чтобы никто не пострадал. Ни Вера, ни я, ни мой начальник.
– Я все понимаю, Павлик, но сейчас не могу долго разговаривать. Тут возникла нехорошая ситуация, появились осложнения.
У меня похолодело в животе. Мои дурные предчувствия сбывались.
– Слушай внимательно и делай все, как я говорю. Понял?
Я машинально кивнул.
– Записывай адрес кафешки.
Пока я записывал, по моей спине скатились первые капельки пота.
– Будь там через час. Если я не смогу, то к тебе подойдет кто-нибудь другой. Он тебе все объяснит. А теперь мне пора делать ноги.
– Вера, что случилось? – в моем голосе сквозило неподдельное смятение.
– Извини, по телефону никак. Приезжай туда. Целую! И вот еще что.
– Да?
– Будь осторожен.
И она повесила трубку.
Я посмотрел на себя в зеркало. Мне совсем не понравилось бледное лицо, смотревшее на меня оттуда.
В воздухе кружились первые снежинки. Пушистыми опахалами они неспешно парили вниз. Снега было так много, что асфальт очень быстро покрылся чистым белым покрывалом. Ноябрь, наконец-то, разродился зимой. Прохожие на улице в большинстве своем радовались долгожданному снегу, кое-кто ловил его руками, пробовал на вкус. Люди как-то подобрели, и чуть ли не на каждом шагу можно было услышать разговоры о зиме, изменившейся погоде и Новом Годе.