– Это ты со мной разговариваешь?
– Не язви. Дело не в аморфности, как я говорил прежде, а, скорее, в активности… так сказать, мужском, руководящем начале. Ты привык, что все за тебя решает Вера, но разве женщина может выдержать это? Сам подумай, ей нужна опора, а не размазня какая-то под боком…
– Ну вас… – сказал Толик и отключился.
– …поэтому решения нужно принимать тебе. Командовать, быть более жестким, что ли. Как конкретно, не знаю. Думай. Ради всего святого думай!
– Пашка?
Закончив разговор, я уже собрался вылезать из-под моста, но увидел, как на табло трубки высветился номер Толика.
– Да? Слушаю, только быстро.
Наверху уже с минуту ревели моторы.
– Ты это… говорил, там Ямашка какая-то была, да?
– Да здесь полно их. Ямаха, Чезет, два Днепра и два Урала еще.
– Это… продиктуй пару их номеров. Глянь, по-быстрому.
– Зачем? – вырвалось у меня.
Наверху завелся еще один мотор. В таком шуме невозможно было нормально разговаривать, и потому я без лишних споров выглянул наружу. Осторожно, чтобы меня не заметили, я вытянул шею и продиктовал Толику четыре первых попавшихся номера. Надеюсь, он правильно их записал во всем этом гаме.
– Ага, хорошо, понял.
– А зачем тебе? – все-таки спросил я.
– Чего? Ни хрена не слышно.
– Зачем тебе номера?
– Бля, звук как из консервной банки.
Он еще что-то пробормотал, но я ничего не расслышал. Отключившись, я пошел наверх. Под мостом сидеть, конечно, хорошо, безопасно. Да только впереди меня ждет тест, а его надо бы пройти.
Глава двадцать шестая
Рождение Доктора
Пока я карабкался по обледенелой земле, выбираясь из-под моста на дорогу, в голове не переставали крутиться слова Дениса. Почему он так волновался, когда читал свои наставления? Не думаю, что он заботился обо мне с таким рвением. Уж больно это попахивало личным, но чем конкретно, мне было неизвестно.
Я вылез наружу, и байкеры встретили меня взрывом дружного хохота.
– О, Павлик! Что, никак просраться не мог? – покатываясь от смеха, простонал Микки. – Прохватило бедолагу после такой-то поездочки?
Неприятно, когда оказываешься предметом тупой и злобной шутки. Вдвойне неприятно, когда над ней все смеются и смотрят при этом на тебя.
Вера сидела за рулем «Урала» с опущенным забралом шлема. Не знаю, смеялась ли она вместе с остальными. Надеюсь, что нет.
– Мы тебя уже семь минут ждем, – холодно сказала она, повернувшись в мою сторону.
Я лишь пожал плечами и, растолкав оставшиеся в коляске дрова, уселся на свое законное место.
Поднявшись в гору, да проехав мимо местного кладбища, мы оказались в деревне Аникино. Дорога надвое рассекла деревню, которая состояла из небольших бревенчатых домов обычных для Сибири. В это время года здесь не было ничего примечательного, ни на чем не задерживался одержимый первобытной романтикой взгляд байкера. Даже люди, обитавшие здесь, не могли занять его внимание. Ведь какой интерес красоваться перед ними? Деревня и в Африке деревня.
После случая на спуске Вагнер стал внимательнее следить за построением. Он высказал мысль, что произвольное движение, хоть и отражает дух байкеров, но так и до аварии не далеко, и предложил потренироваться в организованном передвижении. Так как парами мы уже ездили, следующей была «цепь».
Мотоциклы выстроились наподобие звеньев цепи: ведущий байк как бы зажали с двух сторон два других мотоцикла, ехавших чуть позади – их передние колеса шли вровень с его задним. Следующий мотоцикл расположился между ними, но еще чуть дальше – его переднее колесо находилось между их задними и двигалось вровень с ними. И так далее.
До места мы добрались без приключений. Правда, благодаря моему водителю, цепь то и дело рвалась. Сказывалась Верина неопытность и ее назойливое желание прибавить скорость на любом мало-мальски прямом участке. Вагнер, конечно, тоже обожал быструю езду, и недавнее происшествие ничуть не повлияло на эту его страсть, да только сама идея строя требовала не единоличного, а совместного ускорения. Он сердился, помногу раз повторяя простейшие указания, а иногда даже пропускал крепкие словечки в наш адрес. Вместе с ним злились и остальные байкеры – наш мотоцикл превращался в белую ворону, в безупречно слаженной компании. Хоть за рулем была Вера, все равно часть вины почему-то ощущал я. Наверное, так себя чувствует невольный соучастник преступления. Думаю, Вера прекрасно понимала это и легко могла исправиться, но действовала наперекор всем назло. Почему, я терялся в догадках.
Итак, позади остались Аникино, дачи, желтые знаки «Осторожно, газопровод!», знакомые каждому водителю, хоть раз бывавшему в этих краях, подъемы и спуски, и даже деревня Каларово, стоящая бок о бок с тем самым местом, которое и называется Синий утес.
Если в лесу и на полях, что мы видели по дороге, снега с начала весны не убавилось, то каменный берег возле реки на Синем утесе был почти гол. Дров мы привезли слишком мало, а найти их здесь, в такую сырость было довольно сложно.
Байкеры жутко проголодались и замерзли. Казалось бы, стоит всем поднатужиться и качественный отдых обеспечен, но нет – действовали они на редкость вяло и неслаженно. Вагнер попытался разбить людей на группы – по подготовке мангала, сборке дров, розжигу костра, организации вечера, – но царящие повсюду разболтанность и лень рушили все его планы. Люди не хотели вкалывать, они приехали сюда отдыхать. Поэтому все пустилось на самотек и продвигалось намного медленнее, чем могло бы быть, действуй байкеры с желанием.
Ефим взялся за ремонт своего мотоцикла. На подъезде к реке он завалился на бок – помял переднее крыло, разбил одно из зеркал заднего обзора и повредил ручку сцепления. Сёма (Стилет) с минуту протирал свои очки, а затем расчехлил гитару и принялся тренькать на ней, напевая себе что-то под нос и поминутно настраивая инструмент. Паренек с «Чезета» вместе с «Явистом», начистив до блеска крылья своих мотоциклов, неспешно собирали мангал. Бакен разбирался с шампурами и мясом, Бегемот наблюдал за развитием событий и, сидя на своем «Соло», потягивал пиво. Питерский гость вместе с плюнувшим на всеобщую лень Вагнером обсуждали дальнейшие мероприятия. Владелец Днепра с люлькой, парень с оранжевого «Юпитера», Микки, Вера и я поехали за дровами в лес. Неприязни к нам больше не наблюдалось, но я все равно старался не высовываться и добросовестно участвовал в обустройстве лагеря. Вера же вела себя наравне со всеми. Иначе говоря, достаточно безответственно и распущено.
С горем пополам, к семи вечера (а приехали мы в пять) был разожжен костер, а через полчаса первая партия шашлыков уже шипела над раскаленными углями. Дежурить посадили меня, так как остальной народ готовился к увеселительным мероприятиям. Время от времени я отлучался и ходил смотреть, как они расчищали площадку, таскали дрова для кострищ, которым предстоит освещать уже темнеющую местность, искали необходимый инвентарь и обсуждали предстоящие забавы. Я не настаивал на том, чтобы Вера сидела рядом со мной, но в душе надеялся, что я для нее важнее, чем все эти мотоциклисты. Я ждал и ждал, а Вера все не подходила и не подходила.
Когда первая порция шашлыков была готова, я объявил об этом народу, придя на место соревнований. Однако голод как будто отступил, и никто не клюнул на мое приглашение. Пришлось возвращаться за шашлыками и раздавать их чуть ли не насильно. Все были настолько увлечены или напились пива, что совсем забыли поблагодарить меня за оказанную им услугу (кроме Вагнера и Веры, разумеется). А Мик даже посмеялся, назвав меня «гарсоном», но зато я подсунул ему самый непрожареный шашлык. Теперь посмотрим, кого из нас прохватит!