– Далеко не всегда, – возразил Страйк, вспоминая паром, Дейва Полворта и пещеры контрабандистов, но сестре, похоже, втемяшилось, что ее хотят чего-то лишить.
– Я просто хочу сказать, что ты потерял свою мать давным-давно. А нынче я… все к тому идет… теряю мою.
Она вновь утерла глаза отсыревшей туалетной бумагой.
Страйк молча стоял и курил; у него ломило поясницу, глаза щипало от недосыпа. Он догадывался, что Люси была бы рада навсегда вычеркнуть Леду из памяти, а припоминая, на что порой обрекала их Леда, не мог не посочувствовать сестре. Но сегодня утром вокруг него на облачке сигаретного дыма витал призрак Леды. Ему слышался ее голос: «Не сдерживайся, поплачь как следует, доченька, – сразу легче станет» и «Подай-ка старушке-матери сигаретку, Корми». У него в сердце не находилось места для ненависти.
– Это в голове не укладывается: ты вчера вечером отправился выпивать с Дейвом Полвортом. Накануне отъезда!
– Джоан буквально вытолкала меня из дому. – Страйка задел этот упрек. – Она в Дейве души не чает. И потом, я через пару недель опять приеду.
– Неужели? – Сестра захлопала мокрыми ресницами. – А вдруг погрязнешь в делах и попросту забудешь?
Страйк выпустил дым в светлеющий голубоватый предрассветный воздух. В правой стороне, над крышами примостившихся на склоне домов, намечалась граница между небом и водой.
– Нет, – сказал он. – Не забуду.
– Я не спорю, в кризисной ситуации на тебя можно положиться, но там, где речь идет о постоянных обязательствах, у тебя, мне кажется, большие проблемы. Джоан нуждается в поддержке из месяца в месяц, а не только в тех случаях, когда…
– Это понятно, Люс. – Страйк все же начал закипать. – Ты, вероятно, не поверишь, но я знаю, что такое недуг и восстанов…
– Вот я и говорю: когда Джек попал в больницу, ты был на высоте, но когда все идет своим чередом, тебе до близких дела нет.
– О чем ты говоришь: я только в прошлом месяце возил Джека в…
– Но даже не потрудился приехать на день рождения Люка! Он всем приятелям рассказал, что ты собираешься…
– Зачем болтать лишнее? По телефону я тебе открытым текстом сказал, что…
– Ты сказал, что постараешься…
– Нет, это ты сказала, что я постараюсь, – не сдержавшись, заспорил Страйк. – Это ты сказала: «Хорошо, если сможешь, приедешь». Но я не смог. И предупредил заранее, а уж как ты это преподнесла Люку, меня не касается.
– Я ценю, что ты изредка вывозишь куда-нибудь Джека, – перехватила инициативу Люси, – но неужели тебе не приходит в голову взять с собой и двоих других? Адам весь вечер плакал, когда Джек вернулся из «Военных комнат» Черчилля! А теперь ты приехал сюда, – Люси, похоже, решила воспользоваться случаем, чтобы выплеснуть все, что накипело, – с подарком для одного Джека. А как же Люк и Адам?
– Тед позвонил насчет диагноза Джоан, и я тут же примчался. Значки для Джека у меня были куплены давно, вот я их и привез.
– И как, по-твоему, должны себя чувствовать Люк и Адам? Естественно, они начинают думать, что ты любишь их не так, как Джека!
– Конечно не так, – сказал Страйк, исчерпав запас терпения. – Адам – змееныш и слюнтяй, а Люк – полный засранец.
Он смял сигарету о стену, зашвырнул окурок в кусты и вернулся в дом, оставив Люси, как выброшенную на берег рыбу, ловить ртом воздух.
В неосвещенной гостиной он тут же наткнулся на выводок столиков: ваза с сухим букетом тяжело рухнула на узорчатый ковер, а Страйк, сам не зная, как это получилось, наступил протезом на хрупкие стебли и пергаментные венчики, которые рассыпались в пыль. Когда он с трудом собирал с пола сухой мусор, через гостиную молча прошагала Люси, оскорбленная в лучших материнских чувствах. Страйк водрузил пустую вазу на столик, выждал, когда Люси захлопнет за собой дверь в спальню, и в раздражении поднялся по ступеням в ванную с туалетом.
Включать душ он не стал, чтобы не разбудить Теда и Джоан, а потому только облегчился и слил за собой воду, совершенно забыв, как грохочет допотопная канализация. Осторожно умываясь под едва теплой водой, раз уж все равно сливной бачок наполнялся с диким ревом, Страйк подумал, что не проснуться от этой какофонии может только покойник.
Разумеется, открыв дверь, он нос к носу столкнулся с Джоан. Теткина макушка едва доставала до его груди. В глаза ему бросились редеющие седые волосы и прежде синие, как незабудки, глаза, нынче выбеленные старостью. Подбитый ватой стеганый халат выглядел на ней как торжественное кимоно актера театра кабуки.
– Утро доброе. – Страйк попытался придать своему голосу жизнерадостность, но лишь скатился до фальшивого панибратства. – Я тебя разбудил, да?