– Подруга ждала ее здесь, одна. Марго опаздывала. И наверняка хотела добраться сюда как можно быстрее. Напрашивается самый простой, самый очевидный вывод: кто-то предложил ее подвезти. У тротуара остановился автомобиль…
– …или фургон, – подхватил Страйк; Робин и впрямь пришла к тому же заключению, что и он. – А там кто-то знакомый…
– …или показавшийся безобидным. Старичок…
– …или некто, переодетый женщиной.
– Точно, – сказала Робин и повернула к Страйку печальное лицо. – За рулем сидел либо ее знакомый, либо безобидный с виду незнакомец.
– И кто бы запомнил такую сцену? – спросил Страйк. – Марго шла в обыкновенном плаще, под зонтиком. Рядом тормозит автомобиль. Она наклоняется к окну, потом садится. Ни борьбы. Ни скандала. Машина отъезжает.
– А что было дальше, знает только водитель, – продолжила Робин.
У нее зазвонил мобильный: Пат Шонси.
– В своем репертуаре, – бросил Страйк. – Ей отправляют сообщение, а она трезвонит…
– Ну и что? – резко сказала Робин и ответила на звонок: – Привет, Пат. Извините, что побеспокоила в нерабочее время. Вы получили текст?
– А как же, – проскрипела Пат. – И где только раскопала такую диковину?
– В старых полицейских записях. Вы можете расшифровать?
– Могу, – сказала Пат, – да только смысла там ни на грош.
– Подождите, Пат, я хочу, чтобы Корморан тоже послушал. – Робин включила громкую связь.
– Готовы? – проскрежетала Пат.
– Да, – подтвердила Робин.
Страйк достал ручку, перевернул стопку бумаг и приготовился записывать на обороте.
– Тут говорится: «И это последний из них, запятая, двенадцатый, запятая, и круг замкнется, когда найдут десятого, запятая»… потом какое-то слово неразборчиво, по-моему, это не стандартный Питман… а затем другое слово, звучит как «Ба-фо-мет», точка. И новое предложение: «Перенести в истинную книгу».
– Бафомет, – повторил Страйк.
– Вот-вот, – подтвердила Пат.
– Это имя, – объяснил Страйк. – Бафомет – оккультное божество.
– Ну вот, собственно, и все, – будничным тоном закончила Пат.
Поблагодарив ее, Робин дала отбой.
– «И это последний из них, двенадцатый, и круг замкнется, когда найдут десятого… незнакомое слово… Бафомет. Перенести в истинную книгу», – прочел вслух Страйк.
– Откуда ты знаешь про Бафомета? – удивилась Робин.
– Уиттекер увлекался этой фигней.
– Ох… – выдохнула Робин.
Уиттекер был последним из любовников его матери – Страйк считал, что именно он ввел ей смертельную дозу.
– У него была «Сатанинская библия», – пояснил Страйк. – С головой Бафомета в пента… черт! – спохватился он и стал лихорадочно перебирать ксерокопии в поисках протоколов, испещренных пятиконечными звездами.
Хмуро пробежав их глазами, он обратился к Робин:
– Сдается мне, это не звездочки. Это пентаграммы.
Часть третья
15
На второй неделе ноября у Джоан после химиотерапии резко снизился уровень лейкоцитов, и ее положили в больницу. Страйк оставил агентство на Робин, Люси доверила троих сыновей заботам мужа, и брат с сестрой поспешили в Корнуолл.
Отсутствие Страйка совпало с ежемесячным оперативным совещанием следственной бригады, которое Робин – самая младшая по возрасту, самая неопытная из всех следователей агентства и единственная среди них женщина – впервые проводила самостоятельно.
Робин допускала, что это ее мнительность, но ей показалось, что Хатчинс и Моррис, отставные полицейские, чуть больше заводились насчет графика на следующий месяц и стратегии относительно Жука, чем позволяли себе в присутствии Страйка. По убеждению Робин, на референтке Жука, которую щедро кормили и поили за счет агентства, причем безрезультатно, давно следовало поставить крест. Робин распорядилась, чтобы Моррис назначил этой дамочке последнее свидание, закруглился и развеял возможные подозрения, после чего агентство попробует внедрить подсадного в ближний круг друзей-приятелей Жука. Из всех внештатных сотрудников с этим планом согласился только Барклай; он же поддержал Робин в том, что Моррис должен незамедлительно оставить в покое секретаршу Жука. Безусловно, Робин понимала, что в ее пользу говорит их с Барклаем тесное сотрудничество по одному из прошлых дел об убийстве, когда им вдвоем пришлось выкапывать мертвое тело, а такое не проходит бесследно.