Апыхтин не мудрил. Вину признал полностью и вновь дал исчерпывающие показания.
Прокурора на месте не было. И его заместитель — советник юстиции Тимофеев Валерий Герасимович, которого Паромов знал еще рядовым следователем прокуратуры Промышленного района и с которым не раз приходилось общаться на протяжении многих лет работы в правоохранительной структуре, — со всех сторон обложенный кипами дел, папок и папочек, сборников законов и комментарий к ним, изучив дело, санкции на арест всех обвиняемых дал без лишней волокиты.
— Кому-то из наших следователей повезет, — улыбнулся он сквозь окуляры очков, возвращая дело вместе с санкционированными постановлениями следователю. — Дело практически расследовано. Нужно собрать заключения экспертиз да перепредъявить обвинение не по 111 статье, а по 105 через 30.
— Нет, Валерий Герасимович, работы по делу еще много, — был объективен Паромов. — Тут пыхтеть и пыхтеть…
— Не скромничай, не скромничай. Основная работа уже сделана. Так что, готовь постановление о передаче дела по подследственности и баста. Я прокурору доложу — никаких препон при передаче дела не будет.
Снял очки и аккуратно положил на стол.
— Уже своих глаз не хватает, — пошутил Тимофеев, — приходится дополнительными пользоваться. Сам-то как? Без очков пока обходишься, или тоже…
— Пока без очков. Но глаза устают. Особенно к вечеру.
— Работа у нас такая. Бесконечная писанина, да непрерывное чтение. Вот к сорока годам и ходим с очками.
— У вас тут хорошо, но дома лучше. Пойду я. Еще надо автомобиль осмотреть, вещдоком признать, да потерпевшей вернуть. Нечего ему в отделе стоять, пока что-нибудь не сперли.
— А что, — засмеялся Тимофеев, — и сопрут. В первый раз что ли!
Тут следует сделать небольшое отступление от основной темы повествования и сообщить читателю, что прокуратура Сеймского округа располагалась уже не в старом здании, что на проспекте Ленинского комсомола, а в новом, в двухэтажном особнячке на улице Обоянской, в котором раньше размещался детский садик. Тот самый садик, в котором Паромов во время работы участковым инспектором устанавливал злополучную химловушку, ранившую кастеляншу и причинившую Паромову столько неприятностей и хлопот, в том числе и с прокуратурой. Работали тут теперь новый прокурор и новый заместитель, а прежний прокурор и его заместитель — Деменкова Нина Иосифовна уже находились на пенсии. Все течет, и все изменяется…
Только возвратился из прокуратуры, как пришли жена и сестра Нехороших, покушать принесли. И не только Олегу — мужу и брату, но и Злобину Ивану.
Лилия плакала по мужу и все интересовалась, сколько ему дадут.
— Сиротой сделал ребеночка. Осиротил!
— Это только суд решит, — отбивался следователь. — Кстати, где ребенок ваш? Соседям оставили?
— Соседи на работе. Мальвину попросила.
— Вот как?!!
По-видимому, следователь не скрыл удивления на лице, так как Лилия подтвердила, что ребенка своего оставила у Мальвины. Впрочем, и удивляться особо не стоило: таков уж русский человек. В гневе брата родного не пожалеет, а схлынул гнев — и поверженного врага ему жаль!
— У нас у обоих горе. Вот и вошла в мое положение… Сама когда-то матерью станет. Понимает…
— Скажите, — поинтересовался Паромов, — вы хоть знали о художествах мужа? Может, догадывались?
— Не знала и не догадывалась, — бесхитростно ответила Лилия. — А если бы и узнала, то все равно против мужа показаний бы не дала. Бог с ним…
«Вот такие тихие, даже забитые женщины и бывают самыми верными женами, — подумал следователь, когда Лилия покидала его кабинет. — Их не ценят, ругают, оскорбляют, унижают, а они — безропотны и верны!»
Ирина не плакала. Старалась сдерживать свои чувства, но тоска не покидала ее глаз. Вслух брата не бранила, но свидание попросила не с братом, а с несостоявшимся женихом — Злобиным. То ли из-за того, что брата совсем недавно видела, то ли по иным соображениям. Паромов разрешил. И почему не разрешить, если Злобин, как бы там не было, но оказывал содействие следствию в поисках истины. Однако, в своем присутствии.
— Извини, Ирок, так уж получилось, — после короткого объятия и поцелуя расчувствовался Иван. — Братан твой втянул. Обещал, что разрешит с тобой пожениться… Вот я и подженился!..