— …А я и предполагал, что Копейкин так окончит, — рассказывал оперативный дежурный Кулинич очередному наряду, после того, как бывший участковый был изобличен и арестован. — Все, бывало, заднице своей место на том, вон, столе искал… — небрежно указал рукой на обыкновенный канцелярский стол, стоявший в углу дежурного помещения, старый и обшарпанный, с потрескавшейся столешницей.
Слушатели невольно покосились на обозначенный предмет незамысловатой ментовской обстановки. Стол, как стол… Однотумбовый ветеран милиции.
— А это — дурная примета!
Сочувствия к Копейкину ни у кого из милицейской среды в связи с его задержанием и арестом не было. «Что искал, то нашел… Собаке и смерть собачья», — говорят в таких случаях.
В этот же год состоялся неоднократно откладываемый в связи с возвращением деда для дополнительного расследования суд и над оперативными работниками ОМ-3 УВД города Курска.
Надеждам сотрудников на оправдательный приговор не суждено было сбыться: суд под давлением прокуратуры признал всех виновными по статье 286 УК РФ и приговорил к 4 годам лишения свободы условно. В том числе и только что получившего первоначальное специальное звание «лейтенант милиции» оперуполномоченного Мачихадзе, угораздившего пойти на работу именно в третий отдел милиции и в глаза не видевшего «потерпевшего» Хмырева, но почему-то опознанного им.
— Мы первые, но не последние, — печально прокомментировал данный факт бывший начальник КМ ОМ-3 УВД г. Курска и бывший майор (незадолго до суда получил он это звание) Бомко, возглавивший один из курских ЧОПов и имевший зарплату, раз в пять превышавшую его бывший должностной оклад. — И это — дурная примета!
«Вот именно это — дурная примета, — вынужден был согласиться с бывшим опером Паромов. — И заразительная… или заразная…» — мысленно поправил он себя.
Все чаще и чаще прокуроры возбуждали уголовные дела в отношении сотрудников милиции, действуя по принципу: был бы человек, а статью мы ему подберем. И подбирали…
Большинство из этих дел по истечении двух месяцев следствия прекращались за отсутствием состава преступления, так как были возбуждены по обстоятельствам, высосанным из пальца. Но единицы доходили все же до суда. И суды были на стороне прокурорских.
Руководство УВД «чистило свои ряды», не желая конфликтовать с прокуратурой и отдавая на заклание рядовых работников. Сотрудников было много — сажать не пересажать… Руководства — мало. И за всех не заступишься. Были бы свои, а то так, чужие… Потому — не жалко. Не братья ведь и даже не сватья. Одних посадят, другие на их место придут…
В стране началась компания по поиску «оборотней в погонах», и всем высоким чинам надо было вложить свою лепту в эту компанию, чтобы, не дай Бог, их не заподозрили в противодействии «генеральной линии» президента и правительства. Вот и вкладывали.
И плевать им было на то, что «козлами отпущения» становились сотрудники с «земли». То есть те самые рабочие лошадки правоохранительной системы, которые хоть что-то да делали для пользы людей. Они, в отличие от высоко сидящих бездельников, ничего не делающих и ни за что не отвечающих, поддерживали правопорядок. Ловили жуликов и бандитов. А еще систематически направлялись в командировку в Чечню — наводить и поддерживать конституционный статус. Зато чинуши УВД, отдавая на заклание простых оперов, тихой сапой строили себе трехэтажные коттеджи в пригородах Курска и других больших и малых городах области.
Никто, в том числе и прокурорские «чистильщики кадров», не желал интересоваться: откуда же у них деньги на все это строительство взялись. Не принимали во внимание, что всем ментам по полгода мизерные зарплаты не выплачивались. А на те крохи, что получали, не то что дворец построить, но и собачью конуру — вряд ли… Тут бы просто прожить…
Этих трогать было нельзя, эти относились к касте неприкасаемых. Табу!
Российское государство, точнее, его руководство, преступным путем пришедшее на вершину власти в начале 90-х, сначала все сделало для того, чтобы коррупция расцвела махровым цветом на всех вертикалях этой самой власти, пронизав все слои общества. Обгадившимся обществом проще управлять — истина старая, как мир, но живучая, как вирус… А когда раковая болезнь уже охватила общество и укоренилась в нем, руководство (правда, сменившееся) вдруг спохватились и принялись искоренять. Но как всегда, неуклюже и неумело… Не шатко и не валко…