— Ну, что? Приступим, помолясь на уголовно-процессуальный кодекс, — произнес он будничным тоном, окончив приготовления к допросу.
— Тогда уж лучше на УК, — усмехнулся Аверин. — Он увесистей!
— На УК, так на УК, — согласился Паромов. — Тащите первого.
— Кого? — решил уточнить Аверин.
— Вообще-то, принято начинать с того, кто «пожиже» духом. Но мы ведь еще не знаем, кто у них «ведущий», а кто — «ведомый»? Так?
— Не совсем так, — вмешался Студеникин. — «Потверже» будет, на мой взгляд, все-таки Злобин.
— И мне так кажется… — поддержал не очень уверенно своего подчиненного Аверин. — Вообще-то трудно ориентироваться, когда видишь человека впервые… А почему допрос их в качестве свидетелей? — указав на бланки протоколов, перешел он на другую тему. — Почему не в качестве подозреваемых?
Молодой опер не просек, а старший тут как тут со своими замечаниями. И в бланках успел разобраться, и ситуацию проанализировать.
— А потому, — начал заводиться, повышая голос, Паромов, так как не любил, когда в его компетенцию вмешивались, — что чтобы допросить человека в качестве подозреваемого необходимо соблюсти три фактора, два из которых обязательны! Первый — это официально задержать лицо, то есть оформить протокол задержания подозреваемого в соответствии со статьей 122 УПК РСФСР. Верно?
— Верно.
— Второе — это избрать меру пресечения в соответствии со статьями восемьдесят девятой тире девяносто шестой УПК… Верно?
— Не знаю, — стал валять дурака Аверин, — это ты у нас процессуалист, а не мы с Данилой… Верно, Даниил? — И не дожидаясь ответа товарища, продолжил: — Наше дело маленькое: ловить и не «пущать», как по телевизору любят отдельные журналисты изгаляться…
— Кончай ерничать, — остановил его Паромов. — Это не я так хочу, это статья 52 УПК так гласит, что подозреваемым признается:
А) лицо, задержанное по подозрению в совершении преступления.
Но у нас, как мы уже только что обсудили, нет оснований для официального задержания и официального составления протокола задержания.
Б) лицо, к которому применена мера пресечения.
И меру пресечения, туже самую подписку о невыезде, мы применить не можем, — менторским тоном говорил следователь. — Потому, что после нее мы не сможем уже задержать их и поместить в ИВС для отработки по полной программе. А помещать их в ИВС необходимо, я это очень хорошо понимаю, так как иных путей отработать их из-за лимита времени, у нас попросту нет. Верно?
Оба оперативника промолчали, так как крыть доводы следователя было нечем.
— Молчание — знак согласия, — продолжил следователь. — С арестом, то есть, заключением под стражу, то же самое, что и с задержанием по статье 122 УПК — пустой номер.
Кроме того, все та же 52 статья УПК РСФСР гласит, что подозреваемый с момента задержания имеет право на защиту, то есть на адвоката, который не известно еще, что ему посоветует: ваньку валять, или молчать, как в рот воды набравши! А нам и то, и другое ни к чему. Верно?
— Верно. — Согласились опера.
— А еще, если помните, есть статья 51 Конституции РФ, которая гласит, что…
— …Что никто не обязан свидетельствовать против самого себя, — подхватил Студеникин.
— Верно! — усмехнулся следователь. — Только нельзя перебивать старших.
— И что же нам прикажете делать, процессуалист вы наш великий, — вновь съерничал Аверин, — в задницу их целовать?
— Если нравится, то дело хозяйское, — в тон ему довольно грубо пошутил Паромов, — хочешь в задницу, хочешь — в передницу… но я, не нарушая УПК и обходя уже оговоренные процессуальные препоны, допрошу их в качестве свидетелей и выясню не меньше того, что они пожелали бы рассказать, будучи допрошенными как подозреваемые. Понятно?
УПК — дело тонкое, а работать с ним — вообще ювелирный процесс! Так что, не лезьте поперед батьки в пекло, а занимайтесь делом, да почаще в УПК заглядывайте. Нечего время впустую переводить. Тащите сюда Апыхтина.
Прошло две-три минуты, и Студеникин привел в кабинет худощавого, остролицего и прыщавого паренька, лет семнадцати-восемнадцати, с давно немытыми русыми волосами, карими, испуганно бегающими глазами. В короткой кожаной курточке, спортивного стиля, на «молниях» и кнопочках. Любимой верхней одежде молодежи. В потертых от длительного ношения джинсах и зимних полусапожках на высокой платформе, модными среди подростков и именуемыми в их же среде «гавнодавами». Шнурки на полусапожках отсутствовали, как и брючной ремень. Дежурный наряд свое дело знал туго. В его остроносом личике и бегающих глазках было что-то звериное, крысячье. Отталкивающее.