Но деревня окружает Боцмана холодным кольцом отчуждения. Друзья отворачиваются от него при встрече на улице, и даже дети Вильгельма Штрезова, ни в чем не повинные малыши, оказываются внутри «морозного ореола» враждебности. Боцман возмущается и негодует, он считает, что люди просто завидуют его удаче. И только когда в минуту стихийного бедствия деревня бескорыстно приходит к нему на помощь, он начинает понимать, что в чем-то не прав.
В развитии действия постепенно выкристаллизовывается главная идея романа — идея солидарности людей труда. Скользок и нечист путь к выгоде для себя одного. Пусть даже ты ни у кого не вырвал кусок изо рта, пусть не перешел на сторону угнетателей: приняв подачку, ты изменил своим братьям по судьбе, ты ослабил их ряды. Предатель тот, кто в погоне за выгодой для себя одного перестает видеть несправедливость, нищету и угнетение, царящие вокруг.
На эти сильные и четкие контуры главной идеи Герберт Нахбар полноцветными мазками наносит человеческие судьбы и характеры. Прекрасно написан главный герой, суровый, ожесточенный, упорный, не гнущийся под грузом неудач Вильгельм Штрезов — Боцман. Есть у него сила, да не на что ее истратить, теснятся в душе какие-то высокие стремления, да нет им пути наружу, есть пытливый, острей ум, да не было возможности развить его и насытить знаниями. Потому и мечется он, горемыка Боцман, потому и попадает из одной беды в другую.
Заблуждения Боцмана рождаются под давлением обстоятельств. Нужда, невежество, неблагополучие в семье, гордое стремление жить по-своему, а не по чужой указке, природная даровитость, очень смутно сознаваемая им самим, — вот факторы, которые предопределяют поведение Боцмана. И потому, что в его поступках мы видим естественное следствие этих внешних и внутренних причин, мы не презираем Боцмана в момент его падения, мы сочувствуем ему. Да, он неразвитый, грубоватый человек, он самоуверен и упрям, да, его моральные принципы шатки, но под наростом отрицательных качеств мы улавливаем проблески благородного и прекрасного.
С точки зрения психологической, ошибка Боцмана основана на одной очень распространенной людской слабости — неумении взглянуть на себя со стороны. Ход мысли Боцмана по-своему логичен. «Кто на моем месте поступил бы иначе?» — думает он. Этому индивидуалистическому взгляду Нахбар противопоставляет силу, единственно способную быть верным компасом в житейском море: общественное мнение. Однако в обществе, раздираемом классовыми противоречиями, не может существовать единого общественного мнения: угнетатели и угнетаемые смотрят на вещи с противоположных позиций. К чьему же мнению прислушиваться Боцману? Для него, всеми нитями судьбы связанного с сельской беднотой, действительно только ее мнение. Но это мнение не абстрактно, оно слагается из суждений конкретных лиц. Пожалуй, наиболее сильная сторона нахбаровского письма — умение в конкретных образах раскрыть типические особенности той социальной среды, в которой живут его герои.
Каждый персонаж романа становится нам понятен и близок, ибо написан он жизненно верными красками. Вот Христина Вендланд, в свои шестнадцать лет из всех жизненных явлений она наиболее полно познала тяжелый труд и голод. Она красива, умна, в ней много доброты и благородства, а обстоятельства толкают ее в объятия прохвоста-управляющего. Но нет в ее переживаниях ни тени дешевой сентиментальности. В той трезвости, с которой Христина Вендланд переносит свою драму, — одно из значительнейших достижений Нахбара-художника.
Вот Эмиль Хагедорн, молодой батрак из баронского имения. Изнуренный тяжелым трудом, затравленный придирками и понуканиями управляющего, он все же не теряет того основного качества, которое отличает настоящего человека: чувства собственного достоинства. Пусть сегодня он полуграмотен и бесправен, в нем уже угадывается тот, кто в надвигающихся революционных событиях станет во главе крестьян и батраков.
Герберт Нахбар, выросший в трудовой среде, хорошо знает героев, которым он симпатизирует: простых рыбаков и батраков. Глазами своих героев он видит враждебный им помещичье-буржуазный мир — барона, его управляющего, сельского священника. Каждый персонаж сугубо индивидуален. Вы не перепутаете нахбаровского Бюннинга ни с каким другим литературным образом управляющего, он стоит перед вами как живой со своей навязчивой идеей пролезть в рейхстаг, своей подчеркнуто надменной манерой разговора, своим постоянным, вошедшим в плоть и кровь, вышколенным двуличием, своей привычкой опираться на палку и своей нетерпимостью к табаку.