Я даже не успел нажать на кнопку звонка. Знакомая дверь распахнулась и меня обдало запахом безысходности, старого алкоголя и чего – то сладкого, давно забытого. От былой роскоши не осталось и следа. Запустение и серая безнадега, повисли на стенах клочьями выцветшей шелкографии.
– Чего надо? – мальчишка уставился на меня исподлобья, словно волчонок. – Приперся зачем?
– Не знаю, – честно ответил я, рассматривая пацана. Похож. Безумно похож на Ларку. Даже уголки губ дергаются, как у нее, когда она сердится. Сердилась… – С ухом чего?
– Дед, – односложно ответил ребенок, ухо которого даже в полумраке светилось всеми оттенками фиолетового колера. – Он вчера очухался раньше, чем обычно. Зря ты пришел. Не твой я. Сам же сказал. Правильно дед говорит, не жили богато, не хрен начинать.
– Собирайся, и бога ради, следи за языком. В твоем возрасте так выражаться моветон. Еще раз ругнешься, рот с мылом тебе вымою. Понял? – приказал я, чувствуя, что задыхаюсь. В голове словно кузнечный молот поселился. Нужно просто раз и навсегда рассеять сомнения. Просто доказать, что это лопоухое существо не имеет ко мне ни малейшего отношения и продолжить жить дальше, лелея свою ненависть к матери этого мелкого ублюдка.
– Хренотон. Куда это собираться? Я тебя знать не знаю. Может ты педофил, – приподнял бровку пацан. И вообще, кто ты мне такой, чтобы воспитывать? Воспитатель, блин.
– То-то ты вчера приперся ко мне домой, – хохотнул я, не зная, как себя вести с этим поросенком. – Поедем в клинику. Сделаем один анализ. И если…
– Кровь сдавать? Да пошел ты, – побледнело недоразумение, и я заметил россыпь веснушек на курносом носу, похожих на капли ржавчины.
– Ты боишься кровь сдавать? Ну ты и лошара.
– Я ничего не боюсь, – запыхтел Лешка, кажется. Так ведь его зовут? – Просто не хочу ничего никому доказывать. Не веришь – скатертью дорожка. Катись колбаской. Мне ты тоже не нужен. Тоже мне, махараджа, блин.
– Махараджа? Почему махараджа то?
– Потому что погань на палке, – вредно фыркнул ушастый. – Я в мультике по телеку видел. Комп то мой дед… Не важно. Телека тоже наверняка скоро не станет. Так вот, тот махараджа козлом был, как и ты.
– Аргумент. Слушай, я ведь уйду.
– Ну и вали, не больно то тебя тут ждали. Дед если тебя увидит, не жить тебе. Он вчера сказал, что ноги тебе выдерет и спички вместо них вставит и скажет что так и было. Бойся, так что.
– Прям в штаны наложил от страха и трясус. А кровь сейчас сдавать не нужно. Для установления родства достаточно слюны, – ну зачем я топлю себя? Не нужен, значит не нужен. Прекрасно. Мне то тем более головная боль ни к чему. Лишние хлопоты. Нужно валить, пока не объявился дедуля. Только терок с ним мне не хватало.
– О, это, пожалуйста. Я тебе в рожу плюну, хоть обанализируйся. Ненавижу тебя, гад, так что поднакопил слюны, – рассмеялось мелкое исчадье. Захотелось ухватить его за второе ухо и навести симметрию.
– Ах ты… – зарычал я и рванул на чертенка, ослепнув от ярости. Но пацан оказался ловчее мартышки. Громко топая по немытому полу кроссовками он метнулся во тьму, воняющую преисподней и безнадегой. Я даже среагировать не успел, когда путь мне преградила сгорбленная, но все еще крепкая мужская фигура.
Сердце по привычке екнуло. Ненависть к этому человеку всколыхнулась в мозгу, застив глаза алой пеленой. Мальчишка испуганно ойкнул, и отчего – то его страх меня подстегнул, оживил что ли. Жалость, хреновое чувство, способное лишить разума и заставить совершать ненужные глупости. А вот именно сейчас я жалел нахального пацана. И эта дурацкая милосердная болячка вытеснила даже мой личный страх перед Ларкиным отцом. Все таки гадом и подонком быть намного приятнее. Нужно возвращать свое моджо, валить из этой юдоли скорби и смаковать увиденное. Я ведь долгие годы мечтал увидеть именно это. Так от чего же мне сейчас так погано?
– Явился, значит. Поглумиться пришел? Ну и как? Доволен? Нравлюсь? – голос старшего Сопотова не изменился, в нем все еще звучали нотки властности, но человек стоящий сейчас передо мной выглядел отнюдь не всесильным, скорее опустившимся и потерянным.