— Стало быть, Базилевский спас фирму? Ему ноги должны за это целовать. И что тут плохого?
— Нигде не любят, если кто-то начинает работать под чужой крышей, — пожала она плечами. — А после «Сатрапа» это стало и ежу понятно.
И в этот момент в соседнем кабинете грянул звонок. Бен автоматически глянул на часы. Без пяти пять.
— Это тот, кто всегда звонил Краюшкину! — в панике воскликнула Полина. — Крыша Базилевского!
Она опрометью бросилась в коридор, Бен с некоторым опозданием последовал за ней, надо было натянуть штаны. Полина уже вертела ключом в замке кабинета. Звонок продолжал надрываться — длинные тоскливые трели в пустом кабинете. Наконец замок поддался и, отшвырнув в сторону дверь, так что она шваркнулась о стену, девушка влетела в комнату.
— Только ничего не говори! — с отчаянием крикнул Бен.
Поздно. Полина схватила трубку и крикнула:
— Алло! Кто это?
Она послушала и с треском положила трубку.
— Ошиблись номером. Спросили консерваторию.
Бен взорвался.
— Почему ты стала сразу болтать? Надо было слушать, а еще лучше дать трубку мне, потому что я слышал и могу опознать гораздо больше голосов, чем ты!
— Прекрати орать на меня, я тебе кто, жена?
Бена осенило.
— Ты сказала, что спросили консерваторию? А какой здесь номер? — 92…-начала она.
— Дальше можешь не продолжать. Это внутренний номер.
— Это значит, что звонили из корпуса!
Бен нажал кнопку АОН, но определитель лишь высветил знак вопроса.
— АОН не определяет номер только в одном случае, если звонили из кабинета Ерепова!
— Полина схватила его за руку. — Я боюсь, Магерамов, не ходи туда! Не оставляй меня одну! Убийца в корпусе, четырьмя этажами выше, какой кошмар!
— Я бы сказал больше, он практически в моем кабинете. Ты пойдешь со мной. На двоих он не кинется. В случае чего позовем Веткина и устроим много шума. Маньяки не любят, когда их выволакивают на свет как тараканов.
Когда они вышли в вестибюль, охранник из своей будки тщательно надиктовывал слова в телефон и их не заметил:
— В 16.45 в комнате 216 занимались анальным сексом.
Полина надменно заметила:
— Ничего ведь не было, вот навыдумывал, идиот!
Бен дернул ее за руку и увлек к лестнице.
— Здесь надо быть осторожнее, — предупредил он. — Тот, кто звонил, постарается поскорее покинуть кабинет, в таком случае мы встретим его на лестнице. Тогда я подниму шум, а ты побежишь за Веткиным.
В вестибюле четвертого этажа, где располагались кабинеты Ерепова и Бена, Полина неожиданно схватила его за руку. Оглянувшись, он столкнулся с ее пульсирующими как у кошки глазами.
— Показалось! — сказала она, медленно приходя в себя.
Они беспрепятственно достигли кабинета, Бен тронул ручку, дверь неожиданно легко распахнулась. Сзади наперла грудями Полина, и Бен с ходу оказался внутри. Ему повезло, что приемная оказалась пуста. При желании его можно было без помех огреть чем-нибудь тяжелым по голове. Кабинет Бена оставался запертым, зато дверь к Ерепову была приоткрыта — сломанный компенсатор торчал вбок. Бен искренне надеялся, что неизвестный успел ретироваться. На всякий случай он сначала посмотрел в щель, потом распахнул дверь на всю ширину и вошел.
— Что там? — заговорщицки прошептала Полина от дверей.
— Он ушел, — пояснил Бен. — Скрылся на одном из этажей, а теперь спокойно дождется утра, чтобы слиться с другими сотрудниками.
Им ничего не оставалось, как отправиться домой. Веткин, занятый надиктовкой, даже не обратил на них внимания. Судя по всему, телега будет знатной. Полина заснула еще в машине. Дав ей поспать, он разбудил ее только у дома. Она пыталась закатить ему нечто вроде скандала и одновременно выяснения отношений.
— Иди, между нами ничего не было, — согласился Бен. — Я уже все забыл. Можешь так и передать своему любимому Кузькину.
Она ушла, хлопнув дверцей и разве что не убив.
Хотя в том, что случилось с Артемом, Бен видел и часть своей вины, но все- таки основным виновником явилась Лариса. Бен делал деньги и заметил происходящие с сыном перемены слишком поздно, чтобы можно было что-то исправить.
Артемка рос вполне нормальным жизнерадостным пацаном. Сначала, как водится, ходил в садик, без истерик и вполне охотно. Потом пошел в школу. Где-то в классе седьмом Бен нечаянно услышал, как Бен пренебрежительно отозвался о своих одноклассниках:
— Все они быдло.
Отложив газету, он с подозрением спросил:
— Это ты о ком?
— О своем классе.
— Разве так можно говорить обо всех скопом? Я допускаю, что среди них есть придурки, способные делать пакости. Носить розовые очки не нужно, но и относиться надо по-человечески. Иначе можно нарваться на грубость. Как говорится, если ты плюнешь в общество, оно утрется, но если оно плюнет в тебя, ты утонешь.
Ты же на вечера ходишь, танцуешь с девочками.
— На вечера я давно не хожу, а девчонки все шлюхи. Папа, они все курят, а одна даже поцеловала меня без спроса.
— Какой кошмар. А ты бы обнял ее и поцеловал в ответ. Мы с тобой не говорили о сексе, но ты уже большой мальчик, почти парень, тебе уже пора гулять и обжимать девочек.
— Мне противно, папа.
— Да почему?
— Потому что они все быдло.
— А ты в таком случае, кто?
— Я человек. Но настоящих людей мало, а с быдлом я не вожусь.
— Кто это тебя так научил?
— Мама.
Лариса сидела перед трюмо в спальне и накладывала крем для избавления от морщин без операций. Так было написано в рекламе, которой она всегда свято верила.
— Чему ты учишь ребенка?
— Я учу его быть честным перед собой и людьми, — высокопарно заметила она.
— А ты не думаешь, что его могут элементарно побить? И почему ты считаешь, что остальные все быдло?
— А кто они? Думают только о том, чтобы нажраться, и ничего не делать. А в классе у него одни малолетние ублюдки. Ты бы знал это, если почаще ходил на родительские собрания. Его класс понемногу превращается в отхожее место. У них учится один ученик, которому уже шестнадцать лет, он четыре раза оставался на второй год.
— Тем более, надо учить его приспосабливаться. Ему жить среди таких. А ты чему учишь? Скандалам и конфронтации? Его же просто сломают, так и знай!
— Не каркай! — оборвала она его. — Ты никогда его не любил!
Начиналась старая песня, и Бен оборвал разговор. Развязка наступила через месяц.
— Я забрала его из школы! — довольно заявила Лариса. — Теперь я удовлетворена, он больше не будет соприкасаться с этим быдлом.
— Как же школа? Он останется неграмотным?
— Что за упаднические мысли у тебя? Я подумала обо всем, договорилась с учителями, и теперь они будут приходить на дом.
— А работу ему тоже будут приносить на дом? — взорвался Бен.
Артемка стал замкнутым, целыми днями сидел перед компьютером. Никто к нему никогда не ходил. Лишь в дверь подбрасывали записки, где обзывали психом.
Сначала Бен ругался, потом и сам стал замечать, что с парнем что-то не то. Он часами мыл руки, переводя целый кусок мыла за раз. По полдня одевался, разглаживая каждую складку.
Потом он стал все проверять. Одевшись, он заставлял их, словно попугаев повторять за собой:
— Волосы нормально?
Они должны были сказать " нормально".
— Костюм застегнут нормально?
И так по каждому пункту, не пропуская ни одной мелочи. Однажды он потребовал долби-сураунд для компьютера.
— Можешь биться головой о стену, но тебе я его не куплю! — легкомысленно заявил Бен и был тут же наказан, когда Артемка подошел к стене и стал биться об нее с заданностью робота, успев разбить лоб в кровь, пока его не оттащили.