— Утро вечера мудренее. Туалет есть в доме. Нечего по ночам болтаться, — решил он.
Полина стоически вытерпела час, правда все время проверяя дверь, пока, наконец, вернулась и сообщила, что дверь не заперта, но она первой не выйдет ни за что.
Бен надел куртку и вышел. Было сыро и мерзко. Он дошел до угла, никого не встретив, лишь в темноте белела крупная голая кукла. Вернувшись, он предупредил девушку о кукле, чтобы не испугалась. Однако, вернувшись, девушка заявила, что не видела ничего на огороде. Бен пробрал холод прямо в комнате, он опять вышел.
Куклы не было!
— Пора убираться отсюда! — заявил он.
Они вывели машину из гаража и поторопились покинуть чересчур гостеприимное место.
Бена уже не удивляло, что они не видят днем люк, в который спокойно спускаются ночью. Оказавшись внизу, он позвонил по сотовому Сухоносову.
— Это Магерамов, мы с вами встречались вечером. Мне надо спуститься в подвал по делам.
— Конечно, — последовал невозмутимый ответ.
— Что, мы просто так и выйдем? — спросила Полина. — Мы же демаскируем ход!
— Будем надеяться, что он нам больше не пригодится. Три — счастливое число.
Сегодня слетаем и на этом закончим наши эксперименты. Надоел мне Новоапрельск, и прошлое его тоже надоело.
Сухоновосов никак не отреагировал на их появление. Сидел за столом, не повернув головы, и показывая неподвижный профиль.
— Я возьму ключи? — спросил Бен, подойдя.
— Конечно.
— Нам дают карт-бланш, — сказал он, отпирая дверь.
— Кто? — округлила глаза Полина.
Бен не успел ответить, увидев, как из-под стола Сухоносова не сгибаясь, выходит карлик с голой, неприятно блестящей, словно у утопленника в свете плафонов кожей.
Бен хотел предостерегающе крикнуть, но от шока и неожиданности у него пропал голос. Трепет, как ни в чем не бывало, заковылял в сторону лифта, открыл в полу кабинки лючок и спрыгнул вниз. Охранник даже головой не повел.
— Что ты там увидел? — завертелась в тревоге девушка. — Я что-то пропустила?
Сухоносов поднял тревогу?
Бен понял лишь одно, этот охранник тревогу уже не поднимет. На душе стало жутко и легко одновременно. Бен вспомнил белое тельце на своем огороде и содрогнулся.
Как трепеты пробрались так далеко от города? Он похолодел, подумав, что привез их сам. Ведь они могли прятаться в багажнике его машины!
— Они повсюду! — потрясенно вырвалось у него.
У него беспощадные враги. Татуированные охотятся за ним словно за живым мясом.
Кто мог быть тот несчастный, голову которого нес татуированный в шлеме? Господи, да это же пилот! Пилот другой машины! Почему он решил, что машина может быть только одна. За бугром могли сделать такую же, но импортному пилоту повезло меньше.
— Мы стартуем или нет? — нетерпеливо спросила Полина, уже взобравшаяся в кабину.
Он решительно полез следом, но его решительность была показной.
Хоть он и ожидал это увидеть, но внутренне содрогнулся, когда, открыв дверь, снова уткнулся в большой деревянный крест. Судя по надписям на оградках, с прошлого прилета минуло десять лет. Их уже ждали. Из-за креста выступила фигура в длиннополом пальто.
— Остановись, акум! — властно произнес он. — Тебе последнее предупреждение, — и он красноречиво указал на почти переломленный в перекладине крест.
— Назад! — крикнул Бен, увлекая Полину обратно.
Стало дурным предзнаменованием, что татуированный не шелохнулся.
Они торопливо распахнули дверь сарайчика и замерли пораженные. Крохотное помещение было забито выпачканными лопатами и никакого хода в нем не было.
Лариса Шуберт облегченно вздохнула, узнав, что штатный психиатр «Кайсара» Кривошеев примет ее сына, не смотря на то, что отец уже не работает в фирме.
— Мы должны помогать друг другу, — вальяжно заметил Артур Ильич. — Кстати, как супруг?
— Спасибо, с ним все нормально, чего не скажешь о сыне.
— Говорят, у него инфлюэнца.
— Когда он заходил на днях, то ничего не было. Так что это, скорее всего ошибка.
Но речь не о нем. Доктор, нам очень нужна ваша консультация.
Не кладя трубку, только придавив кнопку заглушки, Кривошеев позвонил начальнику службы внутренней безопасности Транквилевскому.
— Шуберт в городе. Это только что подтвердила его бывшая супруга. Она записалась на прием с сыном.
— Значит, наши предположения подтвердились. Он из города не уезжал, подонок. Что ж, он думал, мы его не найдем? Считал, что умнее всех. Посмотрим, как он заговорит, когда мои «косари» сломают ему длинные пальчики один за другим.
— Минуточку. Я слышал, что Шуберт поимел на фирме кое-какие деньги. Кто-то упоминал миллион. Если я окажу кое-какое содействие в его поисках, могу ли я рассчитывать на премию?
— Миллион это сильное преувеличение. Если бы каждая шестерка умыкала по миллиону,
"Кайсар" давно пошел бы по миру. Постарайтесь вытрясти из мамаши и ее придурочного сынка сведения о местоположении Шуберта, а я позабочусь, чтобы вас не обидели с квартальной премией.
Борман не посчитал нужным ставить доктора в известность относительно истинных масштабов украденного, у него были на деньги свои планы. Совсем необязательно было информировать руководство о том, что они найдены. Он давно хотел купить запасную квартиру побольше, заодно поменяв любовницу, старая уже надоела. Жена надоела еще раньше.
Доктор воодушевился посулами премии, если бы он знал, что Бен к этому времени по идее лет десять назад должен был умереть от старости, энтузиазма у него бы поубавилось.
Бену удалось накормить подружку в столовой и поесть самому всего за шестьдесят копеек. От рубля, вырученного от продажи носков с логотипом «Найк», осталось сорок копеек. Пижон в расклешенных брюках — «клешах» был рад до умопомрачения, заполучив фирменную вещь, не догадываясь, что носки давно шьются по месту его нынешнего проживания. Давно тому вперед.
— На меня кто-то смотрит! — пожаловалась Полина.
Он повернулся к ней, чтобы посоветовать держать нервы в кулаке, и в этот момент оглушительно ахнуло, и витрина с надписью "Пейте соки" с убогими двумерными картинками в виде треугольников и квадратиков, рядом с которой они остановились, раскололась пополам, после чего верхняя половина опрокинулась на асфальт и разлетелась вдребезги. Он решил, что она сама раскололась, пока не увидел дыры от дроби в прилавке.
Бен пришел в себя от милицейского свистка и увлек девушку прочь с центральной улицы. Это оказалось легко, сразу за фасадом открылся двор, тесный, с множеством углов и выходом на соседнюю улицу. На всякий случай они миновали и ее и спустя еще один безликий дворик, копию предыдущего, попали на соседнюю улицу.
— Подождите меня, я уже стар, чтобы так бегать! — к ним приблизился запыхавшийся мужчина в линялом пиджаке.
— Что случилось? — Бен подозрительно оглядел незнакомца.
На вид ему было лет шестьдесят, склонный к тучности, пиджак едва застегивался на единственную пуговицу на объемистом чреве. Мясистое лицо и уши с пышной растительностью. Обычный совдеповский пенсионер.
— Как что случилось? В вас стреляли! — произнес запыхавшийся пенсионер с неуместным напором.
— Это вас не касается! — возмутился Бен.
Они намеревались идти дальше, но старик схватил Бена за руку, и тот вынужден был повернуться к нему.
— Дело есть, — нагло предложил незнакомец.
Заподозрив неладное, Бен попросил:
— Покажите вашу руку!
Старик безропотно закатал оба рукава, татуировки не было. Руки были белые, ровные как у женщины. Такие руки бывают у людей, отродясь не занимавшихся физическим трудом — у бухгалтеров, учетчиков и прочей шушеры. Но вел себя пенсионер чересчур назойливо для подобного типа братии.
— Вы знаете, кто в нас стрелял? — спросил Бен.
— Откуда же мне знать о ваших грехах? Вам за них и ответ держать.
— Зачем же вы за нами гнались?
— Работа для вас есть. Я заплачу, — он показал три рубля одной бумажкой. — Я вас не тороплю. Улаживайте свои дела, а вечерком, часов шесть, я буду ждать вас у кинотеатра «Восход». Я все сказал.