Фургон отрывался все дальше, не предоставляя ни единого шанса его догнать. Бен скоро выдохся и уже хотел остановиться, когда передок машины вдруг задрался вверх. Было полное ощущение, что он подорвался на мине, но грузовик, не снижая скорости, скакнул прямо на стену и поехал вертикально. Он ехал, громко чмокая присосками на раздувающихся рубчатых шинах. Не напрасно Жора называл его "губчатым энцефалитом".
Бен шагнул следом и замер, пораженный увиденной картиной. Перед ним возвышалась стальная стена высотой не менее ста метров, испещренная круглыми одинаковыми отверстиями. Фургон прибавил ходу и свернул в ход на шестом ярусе. Вскоре его мотор затих в глубине.
Бен серьезно рассматривал два варианта. Первый, это бросить Полину и попытаться отыскать в подвале «Кончитту». Второй, это идти по следам девушки. Второй путь был чреват непредсказуемыми последствиями. Бен колебался. Полина была та еще девица, самка с вздорным характером, взбалмошная, непереносимая в критические дни, неразборчивая в связях. С другой стороны, умный человек, не помню кто, пусть будет Карл Маркс, сказал, что если женщины были бы такими же последовательными и разборчивыми как мужчины, то людской род вообще бы вымер.
Бен понял, что даже если выберется отсюда без Полины, будет пить пиво и отмачивать многострадальную задницу в теплой ванне, то без девушки кайф от этого не получит. Мысль будет свербеть, как ржавый гвоздь, забытый в носке, как грязная портянка, всплывшая в супе, как противогаз меньший на три размера с заткнутой дыхательной трубкой. Очень противная и мерзкая штука совесть.
Бен не был героем, но он слишком любил себя, чтобы позволить совести так над собой издеваться.
Посему Бен полез наверх. Отверстия располагались в сотовом порядке, так что становилось возможным с нижнего ряда, привстав на носки, достать до отверстия расположенного крест накрест. Лезть оказалось несложно. Именно кажущаяся легкость его чуть и не погубила.
Бен повис на третьем уровне, когда ему навстречу сопровождаемая мясным чадом вылетела железная торпеда. Она занимала весь объем щели, так что надежда, что колеса проедут мимо пальцев, мягко говоря, себя не оправдала. Прямо по пальцам, господа.
Бен взвыл, успев выдернуть пальчики из жерновов, и полетел вниз. Ноги угодили на самый краешек нижнего уровня. Бен закачался, словно выбирая куда упасть — вперед, внутрь хода, или назад, на пол двенадцатью метрами ниже, навстречу собственным раскиданным мозгам.
Он упал вперед очень болезненно, но уже одно то, что он продолжает чувствовать боль, внушало некоторый оптимизм. Пальцы, судя по всему, были целы, разве что растяжение и ушиб. Он повторил процедуру и взобрался на верхнюю ячейку. Едва успел это проделать, как со смрадным грохотом из только что покинутой ячейки вывалилось чугунное ядро. Соты работали в интенсивном режиме.
Добравшись до нужной ячейки, Бен быстро пошел вперед, все время ожидая встречного движения пращи, но обошлось. Стенки ячейки светились нездоровым синим светом, от которого все светлые части одежды фосфорицировали как глубоководные ламинарии. Вскоре ход перегородили техногенные колонны, опутанные силовыми и сигнальными кабелями, по которым можно было добраться до люков на потолке.
Упираясь в места крепежа изоляции, Бен взбирался вверх, пока не уперся головой в люк. Тот немного поддался. Бен, закрепившись поосновательнее, надавил уже изо всей силы, люк медленно двинулся, уходя наверх и вбок.
Бен высунул голову в стерильно белое помещение, абсолютно пустое и пахнущее хлоркой, как вдруг напротив лица откинулся небольшой лючок, выпуская маску, наподобие кислородной, закрепленной на подвижной механической руке. Бен не успел и рта раскрыть, как маска присосалась к его лицу, и, разжав плотно сжатые губы, в рот и дальше в глотку пролезло нечто. От испуга Бен вцепился в манипулятор обеими руками и дернул, что есть силы. Манипулятор он не сдвинул, это было нечто монументальное, присосавшееся на века, но сигнальный кабель оторвал.
Кабель оказался оптоволоконным, информацию передавал по-русски, он еще успел прочитать:
— Глубина половой щели 21 сантиметр. Не девственница. Неоднократно использовалась.
Напор манипулятора, лишившегося командного модуля, ослаб и исследование "половой щели" были прекращены. В тишине раздался знакомый уже и Бену голос Мамы:
— Неполадки в реверсивном блоке. Прошу дежурного оператора прибыть в гаражный бокс.
Испорченный блок продолжал нависать загрустившим по солнцу подсолнухом. Бен сбросил его в лючок, а сам по возможности постарался спрятаться за столб, переступая ногами по кольцевому кабелю. Он готовил себя ко всему, отважный и перетрухавший до невозможности, но ему повезло, и люк открыла женщина.
Хотя поначалу ему показалось, что это был мужчина, уж больно открывшееся лицо напоминало лошадиное. Петра просунула голову в люк, чтобы посмотреть, что там с загулявшим манипулятором, когда Бен отважно высунулся из-за колонны и дернул ее за шкирку. Женщина уцепилась за край пола и, скорее всего бы не упала, но тут полноведерные силиконовые имплантанты вывалились из халата и увлекли несчастную вниз. Они же ее и спасли, явившись буфером при соприкосновении с полом.
Бен быстро спустился и опасливо подошел. Халат распахнулся, открыв тщедушное веснушчатое тельце с торчащими ребрами. Огромные неестественно шарообразной формы груди смотрелись чужеродными элементами, словно на плоскую поверхность приземлились два космических корабля. Толщина кожи на грудях и на остальной части тела (тела — слишком громко звучит!) разнилась, словно женщину надували как мяч, но надулись лишь груди. Он связал упавшей руки ее же поясом, потом привел в себя. Петра открыла глаза — удивительно пустые и равнодушные.
— Что бы ты ни задумал, Мама этого не допустит, так и знай. Лучше развяжи меня, я оприходую тебя согласно инструкции и присвою бирку.
Бен поблагодарил за, безусловно, великодушное предложение и пояснил, что ищет свою попутчицу, прибывшую с предыдущим грузовиком.
— Так ты человек? — удивилась женщина.
— А ты что нет?
— Конечно, нет! Я людиш! — гордо завила Петра, после чего замерла, видно ожидая оваций со стороны Бена, но не дождалась.
— Ты хоть скажи, мы где — на Земле?
Она не поняла, что это.
— Я не слышала ни о какой Земле. Мир людишей разделен надвое — Оазис, откуда правят Олигархи, и Сотовый мир, где живем мы, людиши.
Она пояснила, что миры никак не соприкасаются физически, переход из одного в другой невозможен. Передача грузов осуществляется через Портал, существующий в единичном экземпляре и не принадлежащем ни одному из миров. Портал контролируется сменным Олигархом, обычно, одно-звездным. Бен не понял, что означает последнее.
— Одно-звездный — значит, состояние Олигарха составляет миллиард саллов, — терпеливо пояснила Петра. — Как вы живете на своей Земле без дифференциации воров по миллиардам?
— Вор-это не ругательство? — уточнил Бен.
— Вор — выдающийся организм!
Решив просветиться до конца, Бен задал мучивший его вопрос.
— Вот положим, человек украл миллион, как вы его после этого называете? Какая звезда ему положена?
Петра посмотрела на него с пренебрежением.
— Ты совсем тупой. Я же сказала, только Олигарх является вором — выдающимся организмом.
Бен поблагодарил женщину за бальзам на исстрадавшуюся совесть.
— Куда вы направили женщину, что прибыла сюда раньше?
— Сейчас я ничего не смогу сказать, моя смена завершена. Необходимо дождаться пересменки, а потом я могу уточнить у следующего дежурного порядок комплектования.
— Только не вздумай сопротивляться или подать сигнал, — предупредил Бен.
— Сопротивляться? — не поняла она. — Зачем? У меня все органы в единственном числе, а за имплантант я заплатить не в состоянии. С чего бы это я стала рисковать?