— Знаешь, я видел столько смертей, но твоя будет наиболее занятная, потому что ты самый большой трус на свете, — заметил он, и, повернувшись, крикнул невидимому послушнику. — А теперь вторую ногу милый. Не спеши, береги силы.
Полина, наконец, поняла, что происходит нечто из ряда выходящее, посмотрела на опустившегося на корточки Бена, спросила:
— Что все это значит?
В ответ Бен мог только выть, напугав девушку до смерти. Впервые в жизни он увидел, как человек сереет лицом на глазах.
— Мы умрем? — спросила она.
— Бежим! — тонко пропищал Бен, он и не знал, что способен так тонко пищать, как комар.
— Ползите сюда, дети мои, — раздался отческий голос.
И они поползли. Ноги двигались без их вмешательства, мышцы сокращались сами собой и подталкивали их все ближе к застывшему у края поляны снисходительному человеку. По пути Бен захватил толстую ветку, лишь отдаленно могущее служить оружием, Касьян увидел, и даже не насторожился.
— Это тебе не пригодится, можешь мне поверить.
— Верю, — промычал Бен сквозь стиснутые зубы.
Проводник велел ее бросить, и он с готовностью выполнил команду. Они были полностью во власти этого страшного человека-хозяина зоны абсолютной веры.
29
Велев остановиться, Касьян подошел и отечески похлопал их по бокам, а девушку еще и по заду, оценивая и прикидывая, при этом он вслух деловито комментировал, откуда и что можно отрезать, чтобы человек не умер сразу. Они выли в два голоса, он переждал их вопли, приговаривая, что не может заняться делом, пока они орут.
В ответ они заорали еще громче. Он усмехнулся, оценив их детскую хитрость, и заявил, что в таком случае придется сначала отхватить их языки.
Бен безропотно взял протянутый нож, и с изумлением увидел, как к лицу приближается его собственная рука. Ладонь была немыта, по крайней мере, сутки, однако это не помешало ему разжать пасть и вытащить наружу собственный язык.
Рука с ножом неотвратимо опускалась сверху, и на лезвии он увидел кровь предыдущей жертвы. У него оставалась секунда или две, и он совершенно не представлял себе, что можно придумать. Даже его природная изворотливость молчала, парализованная страхом.
— Никакого насилия, друзья мои, — увещевал Касьян, достав и нюхая зловещий платок.
— Вы все сделаете сами и больше не будете грешить на зону абсолютной веры.
— Остановись, сынок! — раздался негромкий голос.
На небольшом взгорке появился не кто иной, как Жора. Каким бы образом он сюда не попал, но проделал это чрезвычайно вовремя.
— Ты вернулся, Плотник! — фальцетом выкрикнул Касьян. — Что тебе прошлого раза было мало?
— Ты сердишься, Цезарь, значит ты не прав, — заметил Жора.
— Вот этого не надо, Плотник! Не надо вешать на меня чужие грехи. Никакого Цезаря я не трогал! Ты мне всю обедню испортил!
— Прекрати орать! — устало проговорил Жора. — Ты же знаешь, что на меня твои крики не действуют.
— Посмотрим! — зловеще пообещал Касьян и велел Бену вернуть нож, что тот и проделал с большим облегчением, после чего крикнул Жоре, чтобы тот подошел.
Тот подчинился, но не пополз как Бен, а шел уверенно и спокойно. Однако лицо напряглось, указывая на внутреннюю борьбу.
— Тяжелы шаги по зоне абсолютной веры, — усмехнулся Касьян. — Бери нож, Плотник!
Он протянул нож, который Жора без сопротивления взял.
— Вырежи себе сердце! — приказал Касьян.
— Не делайте этого! — закричала Полина.
Жора сжал рукоять с такой силой, что побелели руки — и врезал Касьяну в лицо, правда, не острием, а надо было, а кулаком. Касьян отскочил, в его руках возник другой нож, которым он стремительно махнул в направлении лица Жоры. Тот увернулся, они сделали еще по паре выпадов, плетя сложные па, в которой главная партия была отведена рассекающим со свистом воздух клинкам.
— Не плохо! — заметил Касьян. — А как же не убий!
— Это не для двуногих зверей писалось.
— А ты изменился, Плотник. Откуда в тебе столько жестокости?
— Я никогда не был добреньким. Заканчивай словоблудие, ты слишком много насобирал грехов в мошну, пришло время платить за товар.
— Здесь твоя власть не распространяется!
Жора хоть и обладал крупной комплекцией, да и возраст давал о себе знать, но он двигался с грацией, о которой Бен мог только мечтать. Медленно, с подчеркнутой осторожностью ступая, он делал молниеносный выпад. Касьян ничем не уступал, убийца был с опытом. Мелкие порезы появлялись на соперниках беспрерывно, но никому не удавалось поставить победную точку. В глазах Касьяна зажегся страх, когда он понял, что ему не победить.
— Но я и не проиграю! — вскричал он. — Твои ученики не плохо обустроились, твоей здесь власти более нет. Опять надо начинать все заново и объяснять свою правоту.
Только способен ли ты? Ты стар. Ты хочешь спокойно встретить свою старость. Не так ли?
— Не так. И не говори мне об учениках, ибо здесь их нет, а есть отступники.
— Как ты заговорил. В твоих словах мне слышится усталость. Ты устал от людского предательства, не так ли? Сколько раз тебя предавали? Семь раз по семь и еще семь?
Они ударили ножами так, что посыпались искры, и разошлись.
— Вставайте, мы уходим, — обратился Жора к беглецам.
— С удовольствием, — встрепенулся Бен. — Если бы ты знал, как вовремя ты появился.
Уже не в первый раз, между прочим. Первый раз это случилось тогда, когда меня упаковщик чуть не сцапал.
— Я знаю.
Но тут вмешался Касьян.
— Так не пойдет. Люди останутся здесь, я их не отпускал. Уходи один.
— Ты же знаешь, один я не уйду.
— В таком случае, ты знаешь, что делать.
— Откуп?
— Какой ему откуп? — закричал Бен. — Сейчас навалимся все вместе. У меня на него дубина найдется.
Не вовремя встрял.
— Откуси себе колено, — приказал Касьян.
Бен уперся. Пример неповиновения был у него перед глазами. Если старик ему не подчинился, то чем он ему уступает? Но уже через секунду неведомая сила гнула его к собственной ноге, и единственной причиной, по которой он не смог выполнить приказ, стала недостаточная гибкость позвоночника.
— Тогда ты ему откуси колено! — обратил свой взор Касьян на девушку, и та послушно поползла к Бену, тот отшатнулся, прикрывая колени ладошами.
— Остановись, я согласен на откуп! — рявкнул Жора.
Касьян осклабился.
— Отлично, брось свой нож!
Жора взял нож двумя руками и переломил пополам.
— Ничего, у меня другой есть, — ухмыльнулся Касьян.
Жора повернулся к беглецам и сказал:
— А вы чего прохлаждаетесь? Идите.
Бен, чувствуя, что они невольно сделались виновниками неприятностей, лихорадочно соображал, что бы они могли для него сделать. Но Жора прикрикнул на них и сделал знак Касьяну, тот нехотя махнул руками.
— Брысь отсюда, акумы!
С нехорошим причмокиванием земля отпустила их. На ногах они потом обнаружили громадные синяки, словно их держали гигантские присоски. Они встали и пошли и довольно длительное время не могли остановиться. Бен потом убеждал себя, что зона выдавливала их из себя, а Полина просто обозвала его трусом. Шли до тех пор, пока не повалились без сил.
— Как думаешь, Жора вернется? — с надеждой спросила девушка.
— Будем ждать, сколько потребуется, — решил Бен.
На душе было муторно. Хоть они остались живы, перенесенное потрясение угнетало.
Никогда еще не были так близки от гибели. Девушка подползла, Бен обнял ее, и через секунду они уже спали.
Он видел сон. С взгорка сбегал тоненький ручеек, рядом с которым горой возвышался Жора. Благостную картинку дополнял рассеянный очень мягкий свет. Бен слушал плеск воды и молил, чтобы сон не прекращался. Жора заметил его и сказал:
— Это не сон. Идите, попейте, пока вода чистая.
Они с радостными криками вскочили и кинулись к нему. Он болезненно отстранился, и они почуяли неладное. Их подозрения усилились, когда они заметили неуклюже замотанную тряпицей левую руку.
— Это все из-за нас? Что с вами сделал этот урод?