Я еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться.
— Хорошо. Значит, идем приводить себя в порядок и завтракать. Ты завтракал? — серьезно спрашиваю я.
— Никак нет, товалищ комадил!
И за это его основательное «товалищ комадил» я готов простить ему раннюю побудку.
— Тогда за мной!
Вадим с Таней уже в прихожей, обуваются.
— Там, на полке, флакончик такой высокий, с насадками. Степан знает. Не забывайте промывать нос каждые три-четыре часа. Если будет подозрение, что температура поднялась, звони, — дает наставление Таня.
— Я понял.
Мы отправляемся в ванную комнату, а родители Степки — на работу.
Я протягиваю племяннику зубную щетку и пасту с драконом, выдвигаю ногой из-под раковины детский низенький стул для того, чтобы «рота» удобно расположилась напротив зеркала, и улыбаюсь его отражению.
— А теперь нос. Слышал? Мама сказала, чтобы мы не забывали его промывать каждые четыре часа.
Я беру нужный флакончик с аэрозолем, зажимаю себе одну ноздрю, и холодная струя физиологического раствора орошает не только носовые ходы, но и, кажется, достает до мозжечка.
Я кашляю:
— Ну и гадость эта ваша заливная рыба!
Степка хихикает. И подставляется. А я поражаюсь его мужеству, ведь он даже не морщится.
— А тепель лота на завтлак! — командует Степка.
— Слушаюсь, товарищ командир! — ухмыляюсь по-доброму и шагаю в кухню за генерал-лейтенантом, не меньше!
Там мы молча завтракаем кашей. Только переглядываемся и, мыча, указываем то на сыр, то на очередной кусок батона, предлагая друг другу добавку. Выпиваем по кружке чая, заедаем все это печеньем и, загрузив тарелки, ложки и кружки в посудомоечную машину, отправляемся на просмотр мультфильмов. А потом, после получасовой переподготовки из рядового армейца в офицера ВКС, прямо из гостиной вылетаем в открытый космос.
— Земля-Земля! Непорядок! Космонавт Степан забыл на космодроме скафандр! Просьба уладить ситуацию!
И не опуская Степку на пол, все еще кружа с ним, сидящим у меня на плечах, я плавно пересекаю коридор, устраивая космонавту всевозможные перегрузки, и прямо на ходу водружаю на него шлем, в котором он, конечно же, тонет.
— Все! Мне надоело! — дрыгается он и, вырвавшись из плена «ракеты», уже тащит из моей комнаты перчатки. — Атон! Атон! Атон! Давай бокс!
Теперь шлем на моей голове. Я сижу на полу, широко раскинув ноги, а Степан активно отрабатывает Джеб*. Парень серьезен словно скала, и я ни при каких обстоятельствах не собираюсь подавать вида, что его суровая моська веселит меня вот уже десять минут. А как только он переходит к комбинации «Джеб — Правый кросс», я мучительно «умираю».
— Атон! Атон! Атон! А теперь тавай! — тянет он меня, пытаясь реанимировать.
— Я не могу, я в нокауте. Я потерял много крови! Неси бинты и повязки, если не хочешь, чтобы я умер.
— Ага! — радостно взвизгивает Степка и ныряет в родительскую комнату.
Оттуда в зал перекочевывают Танин халат и штаны Вадима.
— Тащи колготки! — подсказываю я. — Да не, не мамины, а свои!
И вот уже я с замотанной колготами башкой иду спасать водителя автобуса, который застрял где-то между ножкой кресла и ножкой тумбочки. А потом мы вместе пристраиваем автобусу прицеп с пропеллером от вертолета. И плевать, что такого не бывает! За это-то я и люблю «лего». И племянника, который на каждое бредовое действие может придумать весомое неопровержимое оправдание.
— Эта потомуста пасазылам тизыло багас нести! А лутик у сумок нет! Они доедут до голода на атобусе, а потом пойдут песком. А сумки плилетят за ними.
Понятно?
И не поспоришь!
— Обедать будем? — шмыгаю я после очередной промывки носа.
— Будем! — согласно кивает он. Степан, в отличие от меня, стоически переносит назначенные мамой пытки. И бодро заявляет: — Хотю калтоску фли!
Я делаю задумчивое лицо:
— По-армейски?
— Это как?
— Как в армии.
— Да!!! — вскрикивает он и на радостях принимается приплясывать. Я бы сказал, отжигать. И своим зажигательным пасадоблем не дает мне пройти к холодильнику.
— Тих-тих-тих-тихо! Стоп, — пытаюсь протиснуться я. — Погоди. Остановись. — Убираю его, танцора, из-под ног. — В армии перед картошкой фри положено тридцать приседаний.
Он ловко отскакивает на середину кухни и с усердием, кряхтя и сопя, покорно выполняет приказ.
— Атон! Титай!
— Один… два… три…
Очистки летят в ведро, на раскаленной сковородке трещит растопленное масло, и вскоре запах жареной картошечки разлетается на всю квартиру. Мы обедаем, спим, потом снова спасаем водителя автобуса, слона, десятиэтажный дом, летаем на ковре-самолете, перевоплощаемся в суперменов, устраиваем рок-концерт, гоняем на воображаемом мотоцикле и в завершении дня, когда Вадим с Таней возвращаются с работы, играем в Мавзолей. Я — Ленин, я лежу. А он — часовой из почетного караула первой роты, он меня охраняет.
*Джеб (от англ. jab «внезапный удар; тычок») — один из основных видов ударов в боксе.
10. Женя
Я не могу заснуть.
Полночи я ворочаюсь сбоку на бок, стараясь отключить мозг и не думать ни о чем, но это не так-то просто, когда на коже ожогами горят прикосновения его пальцев. До сих пор! От них невозможно избавиться уже несколько дней! Стоит только закрыть глаза, как передо мной живо и ясно встает он, весь такой хмурый и наглый, с темными глазами и ершистыми бровями, широкими плечами и крепкими руками. Сильный и хамоватый. Твердолобый упертый баран! Приставучий осел! Своими требовательными губами он шепчет мне: «Эй, Ковбой». Но когда этот прилипала улыбается — я переворачиваюсь на спину и утыкаюсь озадаченным взглядом в потолок, — внутри меня что-то беспричинно сжимается. Мне хочется сбежать. Но не от него, а от себя самой.
Которое утро я встаю и не знаю, куда себя деть!
— Смотрю, сидишь! Пообедала? — шествует вдоль террасы тетя Люба.
— Ага, — допивая последний глоток молока, киваю я. — Здрасьте! Привет, Ром!
На первый взгляд может показаться, что соседка одна. Но нет! Если присмотреться, позади тети Любы хвост — тенью за ней следует ее худощавый бледнокожий сынок, мой ровесник, едва ли тянущий на восьмиклассника. Занудный и флегматичный, с ярко выраженным противным пушком над верхней губой. В сандалиях, носках, шортах и футболке-поло, застегнутой на все-все пуговички.
— Привет, — выдавливает он из себя, глядя на мир исподлобья.
Интересно, как и любой другой самец, он тоже мечтает осеменить добрую половину человечества? Или его тайные желания более скромные?
Я мысленно хихикаю, но тут же передергиваю плечами — по-моему, из таких вот личностей как раз и получаются маньяки.
— Женьк, помоги ему…
И от начала ее предложения я в буквальном смысле закашливаюсь.
Всю жизнь, сколько бы раз ни слышала эту фразу, к горлу неизменно подступают рвотные позывы. Но почему я? Почему ваш золотой Ромочка не может справиться сам? Он же поступил в ВУЗ в отличие от меня! Он же подбирает себе комнату, чтобы не заниматься всякой хиромантией, как это делаю я! И что на этот раз? Ромочка не может завязать шнурки, затянуть галстук, найти на яндекс-карте нужный адрес, купить в интернет-магазине купальные плавки, избавиться от прыщей? Что?
— …подтянуть историю.
— Зачем? — недоуменно смотрю на соседку я.
— Там еще одно собеседование намечается, — решительно, тяжеловесным движением руки, приземляет сыночка она, и Ромочка ссыпает свои кости возле меня.
Я закатываю глаза и констатирую факт:
— А комнату уже нашли.