— … и чем ты занимаешься?
Антон бесхитростно пожимает плечами:
— Работаю в шиномонтажке.
В шиномонтажке?
Ни за что не подумала бы! Ведь это физические нагрузки, грязная одежда и никаких причин для понтов… Признаться, я была уверена, что он лоботрясничает, как и вся стайка его дружков.
Я бросаю на Антона короткий взгляд и тут же получаю взаимный в ответ. Хм, мне нравится, что он говорит так, как есть, и не собирается приукрашивать факты с целью произвести впечатление.
Но мама, видимо, придерживается другого мнения.
— М-м, — скептически хмыкает она. — А работаешь-то где?
И мне впервые в жизни хочется заступиться за этого приставалу!
Да что такого ужасного в шиномонтажке?! Чем не работа?
— Ха! — улавливая мое настроение, распрямляется папа. — Будто в их годы можно в нормальное место пристроиться! Ты лучше вспомни, как мы с Тараканом лобовые стекла на парковках мазали, а потом за деньги прямо на месте предлагали хозяину автомобиля все отмыть…
Я зависаю с горячим чайником:
— Вот как, — смеюсь и удивляюсь проделкам папы. — А почему ты раньше о своей сомнительной карьере не рассказывал?
— Не было повода, — улыбается он. — А мама, между прочим, со своей подружкой Жанкой…
— Ой, не выдумывай! — отбрыкивается мама, не дав ему договорить.
— Ладно, ладно, — весело соглашается папа и, ловко избежав конфликтной ситуации, переводит стрелки на нас. — Расскажите лучше, как вы познакомились?
— Банально, — довольно безразлично сообщает Антон и как ни в чем ни бывало тянется за печеньем. — Это был спор.
Он намеренно выжидает пару секунд, чтобы пощекотать мои нервишки и дать мне время сложить в голове пазл к пазлу. Я сажусь с краю, выходит, что рядом с ним, и невольно напрягаюсь: этот прилипала с кем-то поспорил на меня? Ну, конечно… А с чего бы вдруг…
Вот гад!
— Ваша дочь заключила пари со своей подружкой на то, что непременно влюбит меня в себя, — нахально улыбается он и не спускает с меня глаз.
— Что-о? — фыркаю я и пинаю его под столом.
— Ну а как это называется? — мягко смеется он и продолжает смотреть на меня со всей своей нежностью, искренней и неподдельной. — Сначала ты дразнила меня, потом угощала мороженым, несколько раз просила довести тебя из клуба домой, нарочно швыряла в меня бутылками, искала везде и обязательно находила, даже звала к себе в гости на чай… — он приподнимает бровь, явно намекая на что-то большее. — Кстати, только после этого мы наконец-то познакомились. Вот здесь, на этом самом месте, на газончике.
Я не выдерживаю: хватаю с блюда печеньку и запускаю в него.
Антон снова смеется:
— Тих-тих-тих-тихо! Иначе… — он кладет на ладонь бутерброд с маслом и отводит руку назад, предупреждая меня о своих намерениях.
Я инстинктивно пригибаюсь:
— Ты этого не сделаешь!
— Кажется, сегодня нечто подобное ты уже говорила, — с теплотой в голосе ухмыляется он. — Напомнить, чем все это закончилось?
— Но ты же не собираешься… прямо здесь, за столом…
— Собираюсь! — тихонько смеется он. И я успеваю представить глаза своих родителей, если булка, жирно намазанная маслом, по его милости окажется у меня на лице.
Но этого не происходит.
Свободной рукой Антон притягивает меня за талию, легким нажимом разворачивает к себе. И целует. Целует осторожно и неторопливо, мягко и чувственно, как будто кроме меня во всем мире для него больше нет никого. И я поддаюсь. Утопаю в этих мыслях и ощущениях, я вся до остатка растворяюсь на его губах.
— Да-а, ребята, — папин голос врывается в мое затуманенное сознание. — Похоже, это любовь.
19. Антон
— Так, ладно. Спасибо за гостеприимство, — оказавшись наконец-то в своих, еще слегка сырых джинсах, я подхожу к Джонни, которая, как не своя, топчется у порога, и беру ее за руку, — нам пора. До свидания, — прощаюсь с ее родителями.
— В смысле, «нам пора»? — сопротивляется рыжая бестия.
— Ты забыла? — игриво веду бровью. — Еще на прошлой неделе я пообещал тебе исполнить одно из твоих тайных желаний. Думаю, стоит начать с самого жар…
Но чертовка не дает мне договорить. Она в буквальном смысле набрасывается на меня и заставляет замолчать тем самым… самым действенным способом.
Горячая маленькая штучка! Я не ожидал от нее такой прыти!
— Ого, — отстранившись на мгновение, шепчу ей я. А сам продолжаю сходить с ума по ее жарким губам. — Может, хотя бы не здесь, не на виду?
— Заткнись, — цедит сквозь зубы она, и я целую ее. Жадно, страстно, ненасытно, до изнеможения, до звездочек в глазах и в голове. Наш продолжительный поцелуй грозится перерасти в неприличный, и лучше бы, конечно, это случилось не при свидетелях… А хотя… плевать на всех и вся! Но Джонни отрывается и сама тянет меня за руку. — Пошли!
— Счастливого вечера! — кидает нам в след невозмутимый «папа».
Из вежливости я оборачиваюсь:
— И вам!
Но как только мы оказываемся за пределами видимости, у гаража, где теперь стоит мой мотоцикл — ее мать, еще до чая, попросила убрать его с дороги, — рыжая стервочка толкает меня. Толкает со всей своей девичьей силы! И злится всерьез:
— Как ты вообще ведешь себя?! Как ты со мной разговариваешь?!
— Как? — улыбаюсь ей я и вновь привлекаю Джонни к себе.
Но она отбивается:
— Как самонадеянный кобель! Как развязное животное! Что они о нас подумали?
— Ты разве не слышала? Твой папа сказал, что между нами любовь.
— Любовь? — сердито фыркает она, и ее милое личико забавно морщится. — А по-моему, между нами какая-то фигня!
— А не все ли равно, как это называется?
— Нет!
— М-м, — хохотнув, я притягиваю ее к себе, — значит, ты мечтаешь о любви?
Но она кривляется в моих объятиях:
— Да при чем тут любовь? Ты не понимаешь? Дело в тебе! Ты ведешь себя, как баран! Как последний козел! Чего ты добиваешься?
— Я? А не ты ли сама, всего лишь пару минут назад, похотливо набросилась на меня?
— Ты не оставил мне выбора! Твой поганый язык надо было прикусить! — кипятится чертовка. — Кем бы ты выставил меня перед моими родителями?
— У тебя отличные родители, — спешу заверить ее я. — Они все поняли. Иначе не пожелали бы нам удачи на дорогу.
— Что? На дорогу? Ты всерьез решил, что я с тобой куда-то поеду? — с сарказмом хмыкает она. — Даже не думай об этом, даже не мечтай! Пока не научишься нормально себя вести!
— А «нормально» — это как?
— А «нормально» — это по-другому!
— По-другому?
— Да, по-другому!
Я ухмыляюсь и сразу же расцепляю пальцы, чтобы она смогла высвободиться:
— Ну тогда пока.
И даже не жду, когда она отойдет от меня, а просто разворачиваюсь, завожу мотоцикл и медленно выкатываюсь из калитки по направлению к соседским воротам. И если Джонни думает, что моя стратегия по ее завоеванию слишком предсказуема, что я возьму ее силой или вновь стану играть в поддавки, то она ошибается. Пусть помучается! А уж потом я поддамся и «перевоспитаюсь».
Я уезжаю, почти бросая ее, растерявшуюся, возле гаража, и сходу вливаюсь в оживленную тусовку за забором. Сейчас мне очень даже важно пошуметь и подурачиться — пусть знает, что я здесь, я рядом.
Я твой. Ты моя.
— О! — набрасывается на меня Артурчик и лезет обниматься, будто мы с ним закадычные друзья и не виделись лет десять, точно. — Тони, а ты вечно вовремя!
— Вовремя? Да у вас развлекательная программа в режиме нон-стоп! Еще бы не вовремя! — посмеиваюсь я и кошусь на визжащих полуголых матрешек, которые бегают вокруг бассейна за Диманом. Кажется, толстяк завладел их лифчиками. — В какое время не зайди, всегда будешь в теме.