Я представляю ее хитрющее лицо и решаю поинтересоваться:
— С каких это пор ты прислушиваешься к моим желаниям?
— С тех самых пор, когда твои желания стали совпадать с моими.
— И ты предлагаешь… завтра обойтись без прелюдий?
От ее откровенных признаний мне трудно устоять на месте.
— Почему бы и нет? — игриво отзывается она.
— Тогда я ловлю тебя на слове, Джонни! Я заеду за тобой в пять. Я помню, что ты занята до шести, но я бы подождал тебя, скоротав время за чаем в компании твоих родителей. Они же думают, что у нас любовь, поэтому я как-то должен подпитывать их впечатления. Влюбленный парень их дочери — достойное прикрытие фигни, царящей между нами. Что скажешь?
— Скажу, что я согласна и на любовь.
— Атон! Атон! А мы в палк севоня падём? — жужжит над ухом Степка вместо будильника. — Атон! Мама казала, сто падём. Падём?
Я сонно потягиваюсь:
— Раз мама сказала, значит, пойдем, — высовываю нос из-под одеяла и… вновь погружаюсь в вязкую дремоту. Но тут же сбрасываю ее с себя вместе с одеялом, потому что наконец-то включается мозг, пусть и запоздало: — Степ, а почему ты не в садике? Сколько сейчас времени?
Вскакиваю и кидаюсь из стороны в сторону: неужели так долго проспал, и уже давно пять? Но поймав на прицел стрелки настенных часов, недоуменно заваливаюсь обратно.
— Ты службу, что ли, прогулял? — интересуюсь у племянника, который с невозмутимым видом тянет меня из кровати за руку.
— А?
— Почему дома, спрашиваю?
— Патамуста с табой в палк падём.
— Антон, — заглядывает в комнату Таня, вероятно, забежавшая домой на обед. — Слышу, проснулся? Ты извини, вчера не дождались твоего возвращения, легли спать. Приходится сейчас огорошивать. Я забрала Степана из сада пораньше, чтобы тебя хотя бы этим не напрягать. Дело в том, что у нас в офисе сегодня корпоратив… Вообще-то мы не хотели идти, но Вадим узнал, что у тебя выходной, и вот… Надеюсь, не нарушаем никаких твоих планов?
Я пытаюсь сосредоточиться:
— Вроде бы нет.
Потому что могу позвонить Джонни и предупредить, что немного задержусь. Обычно рабочий день Вадима заканчивается где-то около шести — как раз моя маленькая стервочка успеет припудрить носик и подготовиться к нашей встрече.
— Ну вот и хорошо. Посидишь со Степаном?
— Да не вопрос. А пораньше вернетесь?
— Думаю, да. К десяти точно будем дома, — пожимает она плечами. — День рождения коллеги… Вряд ли надолго задержимся. Это же не Новый год.
— К десяти? — вырывается из меня. Ч-черт! Но я осаждаю себя и начинаю поспешно прокручивать в голове варианты возможной рокировки.
— Антон, что-то не так? — Похоже, признаки моего смятения написаны у меня на лице, и Таня без труда читает их. — Если тебе…
— Да все нормально.
Я прекрасно понимаю эту парочку, которая, хоть и обзавелась семьей, но не перестает нуждаться в личном пространстве. А поскольку у Степки всего лишь одна единственная бабушка, да и та далеко, я просто обязан подставить плечо ребятам. В конце концов, не так-то часто они просят меня понянчиться.
— Привет! — решив не тянуть до последнего, уже через полчаса набираю рыжей бестии, слышу ее голос и начинаю сомневаться в том, что поступаю правильно. Мне хочется немедленно сорваться, послав к лешему все, что может помешать мне увидеть ее. И обнять, прикоснуться, поцеловать. — Эй, Джонни, а ты не сойдешь с ума без меня, если я нарушу свое обещание?
— Что-о? Что за намеки? — возмущенно смеется она, и я до безумия счастлив от такой ее реакции. — Антон, ты рехнулся? Ты собираешься дать заднюю?
— Ну прости меня, — улыбаюсь ее прекрасному голосу, а сам ощущаю, как трудно мне даются любые слова, — но вечером я никак не могу, потому что…
— А сейчас можешь? — перебивает меня решительно настроенная стервочка.
Я оборачиваюсь и смотрю на Степку, как тот в предвкушении скитается по моей комнате. И поджимаю губу:
— Прости, Джонни…
— Нет? — удивляется она. — В чем дело, Антон? Что за…
— На мне ответственность за племянника, я не смогу приехать к тебе. Он еще мал оставаться один даже на такое короткое время, за которое я бы мог смотаться в Озерки и обратно, чтобы привезти тебя сюда.
— Я поняла, — шутя, укоряет меня чертовка, — ты хочешь заманить меня в свое питекантропное логово?
И я, представив этот идеальный вариант, еще больше злюсь на себя: вот если бы не спал так долго, действительно, успел бы сгонять за ней, пока Таня не ушла.
Я прикрываю глаза на мгновение и с тяжестью выдыхаю:
— Не знаю, как ты, а я уже схожу с ума без тебя, Джонни.
— Эй! Хватит разводить меня нагляцким образом! — хохочет она. — Актеришка ты никудышный! Скажи еще, что вывел на прогулку целый детсад…
Я бросаю взгляд на часы и измаянного бездельем Степку, безмолвно киваю ему, чтобы шел следом за мной, и, сняв с полки его микроскопические кроссовки, по-доброму усмехаюсь в ответ:
— Пока еще нет. Но ты угадала, мы как раз собираемся в парк. Качели, карусели, сладкая вата… — И коротко взглянув на мелкого, пыхтя, расправляющегося с обувью, слегка понижаю голос: — Правда, не такая сладкая, как ты.
— Не думай, что я куплюсь на этот ванильный развод! — смеется рыжая бестия. — В парк собираетесь, говоришь? Ну, хорошо. Я как раз тут, недалеко, у Олега.
— Та-ак. Я не понял, — меня будто простреливает. — И что за Олег?
Чертовка изводит меня:
— Племянник!
— Какой, твою мать, племянник? — хохотнув, прикрываю я глупую ревностью. — Давай, рассказывай! — А потом смещаю акцент на другое и до меня вдруг доходит… — Джонни! Плутовка, — расплываюсь в улыбке я, — то есть ты в городе?
Наклоняюсь, чтобы помочь с кроссовками Степке, а сам еле сдерживаю в себе рвущуюся наружу радость.
— Да! — показушно ворчит она. — Хотела сделать тебе сюрприз, но ты умеешь обламывать.
— А-а, — смеясь, тараню плечом пацана и предлагаю ему, уже обутому, забраться мне на спину. — Так это в корень меняет проблему! Давай встретимся в парке!
— Думаешь, я желаю увидеть тебя с твоей, — лукаво мурлычет она, — племянницей?
Тогда я отстраняю от уха телефон, одной рукой подсаживаю мелкого повыше и прошу его сказать погромче кое-что важное. Но тот морщит лоб и тупит в силу своего возраста.
— Сто?… Сто?… — обнимая меня за шею, вроде бы даже стесняется. — Ты кутял? Мне казать, ты кутял? — И немного подумав, оглушительно добавляет: — Я тозе по тебе кутял, Атон!
24. Женя
— А, по-моему, это мило! — после всех моих доводов открыто заключает Юлька. — И очень даже разумно. Если у парня на первом месте семья и ее проблемы, то на него наверняка можно положиться. — Она вновь подливает в мою кружку кипяток и принимается раскладывать по нашим тарелкам остатки торта. — И вообще, чего ты паришься? Погуляете втроем. Даже здорово! Покатаетесь на аттракционах, поедите мороженое, подурачитесь с малышом. Заодно, увидишь своего Антона с другой стороны.
— С какой такой другой стороны? Я знаю его, как облупленного!
— Ну, видимо, не знаешь, раз сразу не поверила, что он сидит с племянником.
— Да… — растерянно вздыхаю я.
— А я вот сразу тебе говорила, что он, должно быть, отличный парень. У меня на таких глаз-алмаз! — улыбается Юлька. — Кстати, — она вытягивает руку вперед, собираясь продемонстрировать мне свое новое изящное колечко на безымянном пальце, но я-то давно его заметила, просто пока еще не представилось случая о нем расспросить, — Олег подарил!
— Вау! — искренне восторгаюсь я. И удивляюсь. Поэтому заглядываю подруге в глаза и пытаюсь прочитать в них нечто большее, чем ее привычное блаженное отупение, и в какой-то момент ловлю себя на мысли, что завидую. Но не подарку, нет, а простоте ее чувств. Она не скрывает их, не стыдится своей влюбленности, не прячет ее и не прячется сама. Как это делаю я.