Но Антон, хоть и мигом соскакивает с мотоцикла, не успевает принять мое приглашение, он даже не успевает ответить мне, хотя совершенно точно собирался что-то сказать.
— О! Тони! — В тени кирпичного забора, сбоку от гаража рисуются три силуэта. — Как ты кстати! Сегодня у Тима днюха, и мы разминаемся перед субботой. Генеральная репетиция, — напыщенно смеется один из дружков Артура и переводит взгляд на меня. — Или… Тони! Ты сменил место дислокации?
И я замираю в ожидании потока унижений, которые должны вылиться на мою голову. Несмотря на уверенность в том, что Антон и в этот раз спасет меня, все же готова сама держать оборону. Пусть только попробуют что-нибудь вякнуть в мою сторону!
Но этого не случается.
— Ты типа с ней? — недоуменно спрашивает сам сосед и щурится, силясь рассмотреть выражение моего лица в темноте.
Но в его голосе нет ни единого намека на насмешку, он всего лишь искренне удивлен. Хотя, может, мне это только кажется? И я по старой памяти реагирую на его выпады слишком бурно:
— А тебя это заботит? — зло ухмыляюсь я, где-то в глубине души понимая, что сама иду на рожон. И это даже не привычка, а защитная реакция, отработанный рефлекс на многолетние выходки из-за забора.
Кажется, моя воинственная поза заставляет всех поднапрячься. Артур переспрашивает, слегка подкорректировав вопрос:
— Вы типа вместе?
Тогда Антон подходит ко мне и, почти невесомо обняв за талию, аккуратно притягивает к себе:
— Ну почему же «типа»? Я ведь тебе уже говорил, у нас с ней любовь.
— Хах, рили*? — вроде бы даже добродушно смеется сосед. И добавляет: — Тогда, может, вы вместе заглянете? Чем больше народу, тем жарче веселье!
— Если только на пару минут, чтобы поздравить Тима, — отвечает Антон и вопросительно смотрит на меня.
— Что? — фыркаю я. — Нет!
Так я и разбежалась, идти по такому «важному» приглашению на их идиотское празднование!
— Да ладно, Джон, — лыбится третий. — Расслабься, мы всё забыли.
— Не называй меня так, — цежу сквозь зубы я.
— Хорошо, хорошо, Женьк. Так нормально?
— Нормально.
— Ну, вот и прекрасно! Добро пожаловать!
— Короче, — Артур закидывает свою граблю Антону за шею и похлопывает ей ему по плечу, — мы пошли, но мы вас ждем. — Ухмыляется довольно и уходит, уводя за собой скабрезную парочку. Будто делает нам одолжение, оставив наедине.
По пути они несколько раз оборачиваются, и я не могу понять, притворство ли это, их перемирие, или придуркам реально надоело меня донимать.
— Джонни, — Антон разворачивается ко мне лицом и мягко целует, отчего я наконец-то забываюсь и расслабляюсь. Его объятия, поцелуи, прикосновения — это нечто! Но они всегда так резко прерываются. — Если ты не хочешь, мы туда не пойдем, — шепчет мне он. — Но Тима я должен поздравить. Согласись, получится некрасиво, когда он узнает о том, что я был здесь и не зашел. Но я могу сам, — ведет бровью он, — метнуться туда-обратно…
— Еще чего! — хмыкаю я, представляя, чем все это может закончиться. Нет, нет, нет! Все эти гадкие выходки, полуголые девки, бутылки, стаканчики… Я окажусь полной дурой, если добровольно отпущу Антона в этот притон. К тому же, я до исступления хочу продолжения и поэтому, потеряв окончательно голову, прыгаю к нему на руки, обвив его поясницу ногами.
На что он обольстительно улыбается:
— М-м-м… Джонни, ты решила пойти ва-банк?
— Я решила доказать, что у тебя там не может быть никаких интересов.
— Это так. Поэтому мы на секундочку заскочим туда вдвоем, а потом…
Наши тела плотно сплетаются. Мне мало воздуха, мало тепла, мало его самого. В это мгновение я испытываю нечто вроде мучительного голода, когда скручивает живот и появляется навязчивая идея во что бы то ни стало насытиться. И это так трудно, сдерживать себя.
— Ну ладно, пошли, — через силу сдаюсь ему я. — Отделаемся от них поскорее. А уж пото-ом…
Антон смеется и еще крепче прижимает меня к себе:
— Моя маленькая, горячая девочка, — изводит меня придыханием. Целует и отпускает.
Похоже, я, в самом деле, сошла с ума!
Мы проходим вдоль кирпичного соседского забора, сворачиваем к воротам и, минуя подъездную площадку, устремляемся во двор. Звуки привычной ревущей музыки становятся еще менее отчетливыми, потому что их заглушают подзаправленные голоса. Небольшая кучка пресмыкающихся особей пасется возле бассейна и еще несколько отдельных личностей блуждают по территории, каждый сам на своей волне.
— Ну, и где твой приятель? — я нервозно пожимаю руку Антона. Мне здесь до скрипа зубов не нравится.
— Должно быть, он там.
И хочется, чтобы поскорее на горизонте нарисовался именинник. Но вместо него возле нас, как из-под земли вырастает толстяк.
— Хо-хо, — трясется он жиром, — какие люди! Я не обознался? — И тянет свои потные руки с намерением с нами обоими пообниматься.
А меня воротит от его фривольного поведения.
— Отвали, Диман! — смеется Антон. — Где Тим?
— Ты подогнал для него подарочек? — хрюкает тот.
И я поджимаю губу от злости, потому что словила мерзкий намек.
— Слышь, ты, придурок! — дергаюсь я с желанием заехать в его гнусную физиономию.
Но меня крепко обнимает Антон и старается успокоить ласковым шепотом:
— Тих-тих-тих-тихо, Джонни. Все под контролем. Не обращай внимания.
Но я не могу так запросто закрыть на подколки глаза:
— Скройся, пока я тебе твое рыло не расцарапала! — ограничиваюсь мелкой угрозой.
— А че я такого сделал-то? — противно гогочет кабан. — Тим! — визжит, подзывая к нам виновника торжества и, улучив момент, когда Антон переключает свое внимание на именинника, по-собачьи высовывает язык и, изобразив явно меня, принимается демонстрировать непристойности.
— Недоумок! — пинаю его я и, вырвавшись из самых желанных на свете объятий, спешу поскорее покинуть эту чертову территорию со стадом долбанутых дегенератов.
— Джонни! — кидается за мной Антон.
Но я уже бегу отсюда прочь. И ныряю за ворота.
*Рили, наречие, сокращение от слов «реально», «действительно».
27. Антон
По-моему, Джонни слишком бурно реагирует на их глуповатые выпады. Ну, балуются детки, что взять с идиотов?
Успев только вскользь пожать Тиму руку, я кидаюсь следом за ней:
— Джонни, постой!
На полпути, возле собственного низенького заборчика, она останавливается:
— Если ты желаешь вернуть меня в этот зоопарк, то у тебя ничего не получится! — сообщает, даже не обернувшись.
Но я настигаю ее и, обняв со спины, делаю все, чтобы моя рассерженная девочка захотела взглянуть на меня, а, взглянув, хоть немного оттаяла. Для этого мне приходится использовать все радикальные меры. И когда она наконец-то поддается моим провокациям и отвечает поцелуем на поцелуй, мне уже совсем не хочется думать о мотивах ее поступка.
— Поверь, даже не собираюсь, — оторвавшись от ее до беспамятства чувственных губ, спешу заверить чертовку, что я на ее стороне. А потом, слегка отступив, бережно убираю с лица упавшую на лоб прядку волос и не могу удержаться, чтобы не улыбнуться ее воинственному виду. — Ведь кое-кто обещал мне чай с продолжением.
Джонни хохочет:
— Похотливый самец!
— Я? — делаю лицо, будто искренне удивляюсь. — Не знаю, о каком продолжении ты подумала, но…
Но она меня прерывает. Сочно поцеловав, выскальзывает из объятий и грациозной кошечкой юркает в калитку.
— Вот только не надо придумывать отговорки и переводить все стрелки на меня. Хочешь чаю — пошли!