— Вляпалась! Попалась на удочку самцов-осеминителей! — шутливо фыркаю я, не оставляя надежды в одиночку избавить ее от коварной участи. А когда она противится, еще и брыкается, стараясь оттолкнуть меня копытами, я только прихожу в негодование: — Вот только, пожалуйста, не впадай в блаженное отупение! Те козлы уж точно этого не достойны! Твой вонючий бородатый жених гораздо умнее всех их вместе взятых!
Я делаю несколько шагов в сторону и, убедившись, что если козу не трогать, она не нанесет себе увечий, со всех ног пускаюсь за мамой.
Неделя пролетает так быстро, что я не успеваю опомниться: трель будильника в шесть часов, утренний выгон коз, легкий завтрак прямо на террасе, пастбище, обед, мелкие дела в загоне и во дворе, снова пастбище, ужин, личное время, которое я трачу на всякие приятности типа просмотра сериалов, обновления маникюра, экспериментов с различными видами теста, пенной ванны и залипания на кровати в наушниках, а потом… снова звук неугомонного будильника. Хорошо, что хоть среди недели за соседским забором становится относительно тихо, а в выходные вечером, когда вечеринка набирает оборот, — меня нет. И да, это одна из главных причин поездок в ночной клуб. Вторая, не менее важная, — моя любовь к танцевальной музыке.
— Я сказала, что сегодня ночую у тебя, — огорошивает меня Юлька прямо в маршрутке.
— Что-о? — я почти соскакиваю с ее колен, едва успев на них приземлиться, и вглядываюсь в лицо подруги, не шутит ли она. Я не желаю участвовать в подобных авантюрах! Но Юлька смотрит на меня умоляюще, и ее глаза сияют как-то по-особенному.
Мне кажется, или ее отношения с Олегом несколько затянулись?
— А на самом деле? Может, расскажешь, где ты собралась провести эту ночь? — решаю уточнить напрямую. Мало ли.
— Ну как где? — искренне удивляется она, и по счастливому взгляду подруги я понимаю, что ее розовые мечты стремительно полетели вперед. Она уже не со мной. Ее губы плывут, растягиваясь в умильной улыбке, а на лбу проступает то самое «блаженное отупение».
— Ладно, поняла, — сдаюсь я, не желая выслушивать подробности. И плотнее прижимаюсь к Юльке, чтобы огромная сумка дачницы-тетки, которая нависла надо мной, не заехала мне по голове.
— А ты? — спрашивает она, дыша мне в затылок.
— А что я?
— Не нашла никого?
— Я и не искала, — со смехом хмыкаю.
— Знаешь, в прошлый раз я заметила, что один симпатичный брюнет не сводил с тебя глаз…
— Ага! А потом его находчивая подружка помотала меня за волосы, — напоминаю я ей. А то, может, Юлька позабыла нашу ночную переписку, в которой я во всех подробностях рассказала ей о завершении того вечера.
— Нет, я про другого. Он стоял недалеко от нас и безотрывно смотрел на тебя…
— Плевать! — отрезаю я.
Наверняка и у того найдется какая-нибудь преданная фанатичка, готовая из-за козла ввязаться в любые неприятности.
— Ну как знаешь, — пожимает плечами подруга.
Ей не понять меня. Но я рада, что Юлька не навязывает мне свое мировоззрение. А я не учу ее жизни в ответ. Да и разве кто-либо из нас вправе вразумлять другого?
К тому времени, когда мы подъезжаем к нужной нам остановке, в салоне маршрутки практически никого не остается. Я перепрыгиваю на место возле двери и, вцепившись в поручень, всматриваюсь в лица прогуливающихся по центральной улице парочек. Сколько их: десятки, сотни, а, может, тысячи? И неужели все они смотрят на мир как-то по-другому?
Оказавшись на улице, я продолжаю изучать встречных прохожих, но только укрепляюсь в своей теории.
Если девушка и выглядит счастливо, то ее счастье слишком ослепляющее, оно затмевает ей глаза — ну разве может такая точеная Барби с идеального цвета кожей по собственной воле влюбиться в прыщавого недомерка с оттопыренной губой? Или, наоборот, невзрачная послушница заглядывает в рот своему спутнику и боится произнести и слово, чтобы не дай бог не отправиться на скамейку запасных. Или она уже на ней находится?
В остальных случаях — доминантой в парочке оказывается парень, который явно не церемонится и не считается с мнением девушки. Молодые люди спорят, ругаются, психуют и стремятся ужалить друг друга, как можно больнее. И это на людях! А что тогда они делают наедине?
И вот на это все подписываются добровольно?
Не-е-ет! Я пока еще не сошла с ума, чтобы собственноручно поставить на себе крест.
Я кидаю быстрый взгляд на Юльку, но та снова рушит мои умозаключения.
— Олег! — взвизгивает она, увидев своего благоверного, стоящего недалеко от входа в клуб, и кидается в его раскрытые объятия.
Этот шкаф поднимает Юльку высоко-высоко, чуть ли до небес, и кружит так сильно, что подруге приходится придерживать юбку. Она хохочет, визжит, невнятно просит опустить ее на землю. Олег слышит и мгновенно покоряется. А потом они фривольно целуются, не стесняясь остальных.
Я морщусь. Неужели парни тоже могут впадать в блаженное отупение? Или просто у истинных самцов слишком хитро продуманный план?
— Я внутрь, — дернув за рукав, оповещаю я Юльку и, стараясь не засматриваться на сладострастный поцелуй этой скоропалительной парочки, миную фейсконтроль, ненадолго задерживаюсь в холле возле зеркала и уже через пару минут окунаюсь с головой в энергичный импульс клубной музыки.
Сегодня я не собираюсь реагировать ни на какие телодвижение из вне, я не хочу обращать внимание на то, что происходит вокруг. Моими партнерами в танцах на эту ночь будут ритмичные треки, сменяющие один другого в режиме нон-стоп, и только!
Эй, придурок! Отвали, я не знакомлюсь!
Я безжалостно отшиваю всех, кто посягнул на мою территорию. А когда оказываюсь одна, вновь закрываю глаза и растворяюсь в толпе под биение пульса очередной композиции.
— Жень, мы поехали! — в какой-то момент в мое притупленное сознание врывается голос Юльки. Я смотрю на часы и не понимаю, как возможно, что уже второй час. — Не забудь! Если что, я ночую у тебя! — кричит она мне на ухо и, чмокнув в щеку, машет на прощание. Ее Олег — светленький, коротко стриженый атлет, в футболке с нашивкой Lacoste — тоже мне улыбается, вполне приветливо.
— Удачи! — я отвожу от него взгляд и посылаю Юльке воздушный поцелуй. И хотя мне не понять подобного поведения, я должна ее поддержать. Ведь именно так поступают подруги?
А когда они скрываются за чужими спинами, я решаю, что еще один-два трека, и тоже поеду домой. Поэтому выхожу в холл и набираю номер такси заранее. После чего отдаюсь во власть самых зажигательных, самых умопомрачительных композиций, какими только бывают последние для тебя на сегодня.
С ноткой грусти я выхожу из дверей клуба на порожки и пару мгновений пытаюсь сориентироваться в темноте слабоосвещенной улицы. Я выискиваю глазами, черную «Mitsubishi Lancer», машину такси, но вместо этого… Черт! Черт! Черт! … вижу его, прилипалу на мотоцикле.
Я пытаюсь собраться и не показать вида, что с какой-то стати разволновалась. Может, он вообще меня не заметит? Но приставала настойчиво сигналит, явно мне, потому что никого в округе больше нет, и рассерженно фырчит своим мотоциклом.
Я попала…
7. Антон
Не думал, что так скоро увижу ее здесь. Признаться, вообще не надеялся. Работы сегодня было выше крыши, задержался до поздней ночи, только подъехал, и вот…
Раскрываются двери, и выходит она. Вся такая куколка в черном топе и в белых обтягивающих брюках. Фигурка, конечно, что надо! А за счет этих своих каблуков она еще стройнее кажется! Но меня привлекает другое. Я и тогда, в прошлую нашу встречу в клубе, в первую очередь оценил не внешние формы, а ее внутренний потенциал, бешеную энергетику, которая так и манит, так и тянет, и только потом уже обратил внимание на пухлые губки и аппетитную попку. А сейчас смотрю на эту рыжую бестию и даже на расстоянии чувствую бушующий в ней пожар.