Увидев расставленные на столе «богатства», Марти сразу же радостно заагукал и потянул ручки, требуя дать и ему что-нибудь.
Протяжно вздохнув, Жиаль сняла вощеную бумагу с горлышка и замялась. Марти сладкое, конечно, понравится, вот только много ему нельзя, а тем, что есть, не наестся. Да и на «дело» оставить надо…
Пока я думала, почему она не купила хлеба для детей, отозвалась Райда:
— Сейчас дам.
Старуха, как будто ожидая, что такой момент настанет, потянулась к буфету. На нем стояла тарелка, накрытая тканью. Сняв её, она взяла несколько кусков хлеба и протянула Жиаль.
– Вот… Сама пекла. Знала, что не пойдешь к ним.
Вместо слов Жиаль закусила губу и упрямо тряхнула головой, подтверждая слова старухи.
Сдерживая слезы и горестно вздыхая, она намазала на один из кусочков хлеба мед. Затем разделила пополам. Один подала Марти.
Малыш с радостью потянул угощение в рот… От того, как он начал его с аппетитом и радостью мусолить и жевать, у меня от жалости сжалось сердце. И когда Жиаль второй кусок протянула мне, я, как ни была голодна, отказалась.
— Пусть Марти ест. Ему нужнее.
— Напеку пирогов – и поедим, — кивнула Жиаль.
Я ожидала, что сейчас она будет как обычно ставить опару, прикинула, сколько ждать придется, и мысленно приготовилась терпеть еще как минимум пару часов, однако действия Жиаль поразили меня.
Первым делом она измельчила орехи. Затем смешала их в глубокой глиняной миске с мукой и специями… Делала это быстро, четко, ориентируясь исключительно на глазок.
В другой миске смешала воду, теплый податливый смалец, соль и мед. Вылила в муку и будто волшебница быстрыми, уверенными движениями принялась замешивать тесто…
Угрюмая атмосфера, стоявшая в темной кухне, резко изменилась. Пропала грусть с лица Жиаль. Даже малыш Марти радостно захлопал в ладоши, подражая матери, и озорно залепетал на своем языке…
Теперь я видела решительно настроенную женщину, совершенно уверенную в том, что она делает.
Даже хозяйка дома отложила шитье и стала наблюдать. Подметив же моё удивление, довольно хмыкнула и поинтересовалась:
— Ты-то откуда, бедолажная?
Прежде чем я успела ответить, Жиаль отозвалась первой:
— Из Дорема, — и продолжила как ни в чем не бывало вымешивать тесто дальше.
Может, Райда ей и не поверила, но расспрашивать более не стала, тем более что накрыв тесто второй большой миской, Жиаль принялась замешивать новое тесто.
Выбрав глубокую деревянную шайку, она насыпала в неё муки. Затем разбила несколько яиц, добавила воды. Рецепт показался мне простым и постным, однако всё оказалось не так просто.
Вымесив упругое тесто, Жиаль выложила его на стол, разрезала на длинные полосы и стала из каждой вить длинную тонкую колбаску…
Сворачивая её по кругу, она стала укладывала тесто на дно миски, щедро смазанной оранжевым маслом.
Как только тесто, свернутое кольцами, закрыло дно, Жиаль щедро полила его еще маслом. Снова уложила колбаской, снова сдобрила, скорее даже утопила тесто в масле.
То, как ловко она это делала, невольно восхищало. Я очнулась от оцепенения, когда любопытный Марти, засунул свои пальчики в мой рот. Оказывается, я сидела с отвисшей челюстью…
— Мартюша! – уклонилась я от детских ручек. Но, видимо, там ему понравилось греть пальчики, и малыш стал охотиться за моим ртом, чтобы ещё сунуть пальцы.
— Марти! – Пощекотала я карапуза, от которого, несмотря на заношенную одежку, сладко пахло малышом, особенно на макушке. – Смотри, какие у меня зубы! Ух! – Поклацала ими тихонько. – Укушу, укушу за сладкий бочок!
В ответ Марти широко улыбнулся, показывая свои мелкие молочные зубки, засмеялся...
Мы старались не шуметь, но все же детский смех и довольные возгласы старухи Райды разбудили Арта.
Сонный, с торчащими в разные стороны вихрами, он сунул голову на кухню и, щурясь от света, спросил:
— Уже делаешь? Сейчас, мам, помогу!
— Отдыхай, сама справлюсь, — пожалела Жиаль сына.
— Нет, помогу.
Дальше мне оставалось только любоваться слаженной работой матери и сына.
С помощью палочек они виртуозно вытягивали, ставшим жидковатым, тесто, делая из него тонкие спагетти. Раз, раз… и вот в раскаленном на огне масле уже плавало тесто, похожее на птичье гнездо. Как только оно становилось золотым, Жиаль ловко его выуживала и полила медом, смешанным с рубленным орешками…
Моё искреннее восхищение их мастерством не ускользнуло от Арта. Он гордо вскинул голову и шепнул мне:
— Мама — мастерица печь.
— Как не быть мастерицей, когда всю жизнь этим занимаешься, — отозвалась Жиаль и снова загрустила.
— У нас будет новая лавка! А у них прогорит! Вот увидишь, мама!
Арт сомкнул губы, тоже став хмурым. От расстройства он даже свел золотистые брови, и на его переносице появился намек на первую морщинку.
— Светлая рассудит, — ответила Жиаль и принялась лепить из отдохнувшего теста сладкие булочки с начинкой из меда и орехов.
— Я тоже знаю несколько рецептов, — нарушила я повисшую тишину своим неожиданным признанием.
Арт поднял голову и, приподняв бровь, озорно спросил:
— Поделишься с нами?
— Конечно! – уже хотела перечислить, какие рецепты я помню, но Жиаль осадила нас:
— Чуть позже. Пока надо продать то, что уже напекли. Так что, поедим и за дело.
О, какими изумительно вкусными мне показались сладкие, хрустящие «гнездышки»! Булочки ещё не были готовы, но я уже влюбилась в выпечку Жиаль. Уверена, её раскупят, вот только одно не давало мне покоя…
Будь я покупателем, никогда бы ничего не купила у оборванцев просто из брезгливости. Поэтому надо было срочно придумать, как привести хотя бы одного из нас в порядок.
— Жиаль… — Начала прощупывать почву осторожно. – А как это продавать будем?
— Я пойду, — отозвался Арт. – У меня голос громкий. И обмануть меня сложнее, чем Веллу.
Мать кивнула. Я же критично оценила подростка.
Арт симпатичный, умный, вот только одет бедненько. Жилет с чужого плеча не первой свежести его тоже не красил.
Пока размышляла, молчала. А когда подняла глаза, столкнулась со взглядом Жиаль. И, кажется, если судить по ее задумчивому лицу, у нее имелись те же сомнения.
— Не стоит тратить деньги понапрасну, — произнесла она не очень уверено. – Иначе надолго их не хватит.
— Думаешь?
— Имея что-то про запас, дышится спокойнее.
— И всё же надо хоть немного обновить одежду.
— Нет! – отрезала она категорично. При этом выглядела такой растерянной, несчастной, что мне её стало жаль.
Какая мать откажется одеть ребенка теплее? Подозреваю, Жиаль упрямится, не потому что не хочет этого делать, а потому что пытается удержаться на плаву хоть как-то, экономя деньги.
— А если продать мою сорочку? – предложила я, вспомнив, что ткань нижней рубашки тоже имеет цену в этом мире. – На рубашку Арту хватит?
Жиаль промолчала. Значит, хватит, но она не хочет принимать такую жертву с моей стороны. Кроме того, этого мало, надо продать что-нибудь еще. Вот только что?
Глава 7
Поглядывая на глиняную поверхность старой печи, испещренную прожилками трещин, на небольшой бочкообразный свод, покрытый черной копотью, я сомневалась, что в ней получится нормально печь. Но Жиаль уверенно разгребла золу и стала ловко расставлять противни с булочками.
Почти сразу же по кухне разнесся умопомрачительный аромат, и вскоре все собрались около печи, чтобы погреться и дождаться вкуснейшей, горячей сдобы.
«Как мало надо для счастья… — задумалась я, размышляя над невероятными превратностями своей судьбы. – Еще недавно я хотела квартиру побольше, одежду получше, есть повкуснее, а теперь радуюсь крыше над головой, теплу, пирожку и что голым задом не сверкаю…»
Заметив, что я загрустила, Велла села рядышком.
— Уже скоро испекутся! Будет вкусно, да так, что за пальцы себя укусишь.