Мой дядя лежал на земле. Рядом валялась опрокинутая корзинка. Грибы наполовину высыпались, некоторые раздавило. Я бросился к Иванычу, потряс его за плечи. Дядя не реагировал; похоже, находился в состоянии обморока. Но при обмороке глаза человека закрыты, правильно? А его широко открытые глаза пожирали небо. Оказавшийся рядом Эмиль предположил, что это паралич и указал на скрюченные руки и ноги. Я пригляделся. Действительно, конечности моего дядьки скрутило, будто от сильной судороги; на ощупь они были, как деревянные. Еще его бескровное лицо и шею, словно мука, обсыпал какой-то бледно-желтый порошок, что мне сильно не понравилось.
Затем Эмиль стал орать. Громко и истерично, как баба. Никогда бы не подумал, что он способен на такой крик. Лапин пятился и показывал куда-то в противоположный конец полянки. Я посмотрел в указанном направлении.
И увидел.
Там находился крупный валун, спиной к которому прислонилось существо, отдаленно напоминавшее человека. Похоже, оно лежало здесь давно. На людское происхождение прямо указывала обычная одежда. Оставив на время Иваныча, я медленно подошел поближе. Страх почему-то отсутствовал. Расстояние до существа сокращалось и по мере приближения я смог разглядеть детали. Остановившись в паре метров, я внимательно осмотрел это.
Несомненно одно — несчастный когда-то был самым обычным мужчиной. Но сейчас он представлял собой рыхлое, белесое с трупными пятнами месиво в людской оболочке, по всему телу которого росли грибы. От него густо несло гнилью и сладковатым ароматом разложения. Кожу покрывала пленка слизи. И грибы. Десятки грибов торчали из его груди, безобразными фурункулами бугрились на руках, прорывались из-под одежды, раздувая габариты тела, отчего возникало чувство, что его вот-вот разорвет от внутреннего давления. Из мест, где они разодрали кожу, сочилась ржавая жидкость, от одного вида которой возникали рвотные позывы. Выходило, что его плоть выполняет роль своеобразной питательной среды. И знаете, какие грибы росли на нем? Опята. Самые обычные, мать их, опята. Готов спорить, съедобные.
— Дима? — беспомощно позвал Лапин, топчась где-то сзади. Слишком поглощенный увиденным, я не сразу удостоил напарника ответом.
— Дима, умоляю, пошли отсюда!
Я мельком глянул на Лапина, а когда вновь повернулся к существу, оно уже смотрело на меня. Оказывается, оно еще жило. Каким-то непостижимым образом жило. Представляете? Зрачки обесцветились и колебались, как отражение в пруду. Я замер, словно под гипнозом: зачарованно наблюдал, как его рот медленно раскрывается, и клейкая слизь растягивается между верхней и нижней губой.
— Спо… — промычало оно, но не в силах закончить фразу, расслабило мускулы…
Не помню, как ушел оттуда. Кажется, меня оттащил Эмиль.
Зато хорошо помню еще один эпизод. Мы стоим над Иванычем, стараясь не смотреть в сторону умирающего чудовища, и пытаемся принять какое-то решение. Очевидно, что дядя парализован и придется тащить его на себе. Лапин вынул свой чудо-навигатор, но эта высокотехнологичная ерунда в чаще не работала. Впрочем, как и мобильники. Наблюдая за тем, как он терзает свою игрушку, я еле сдерживался от того, чтобы не дать дураку бодрящую пощечину.
Потом говорю. Четко, по слогам:
— Эмиль. Убери. Навигатор. В карман.
Ему хватило ума послушаться. Но вот дальше он совершил форменную глупость. Дело в том, что он увидел… как бы описать поточнее… грибной бутон. Эта штуковина торчала неподалеку от места падения Иваныча. Внешне она выглядела, как гриб на длиннющей ноге, увенчанный вместо шляпки (как и полагается нормальному грибу) некой сферической штуковиной, радужно переливающейся в зависимости от угла обзора. Примерно так же красиво играют цветом мыльные пузыри. Материал, из которого она состояла, можно сравнить с крыльями стрекозы — такой же пластинчато-тонкий и полупрозрачный. Эмиль подошел к бутону, который торчал примерно на уровне плеч и попробовал тронуть его пальцем. Бутон задрожал и чуть увеличился в размерах. Затем я заметил неподалеку точно такой же бутон, но раскрытый, словно кожура от мандарина.
И догадался.
— Эмиль! — крикнул я. — Беги!!
Эмиль побежал.
Через секунду бутон с оглушительным хлопком лопнул. В воздухе расплылось облако желтоватого дыма, которое очень быстро расширялось и грозило накрыть всю полянку. Я схватил Лапина за руку и сильно дернул за собой. Мы побежали, не разбирая дороги. Естественно, позабыв все на свете, включая Иваныча и тару с урожаем. Мы бежали, продираясь сквозь сучья, спотыкаясь об пни, увязая в лужах грязи, не разбирая дороги — бежали слепо и энергично, словно животные, преследуемые опасным хищником.