Олег зачем-то остановился и полез во внутренний карман своего плаща. «Какого ляда ты делаешь? — завопило в мозгу, — Давно по башке не получал?» Он нащупал измятую пачку «Винстона», вынул, отмечая краем глаза, как один отделился от группы и направился к нему уверенной походкой. Открыл — в пачке осталось две сигареты.
— Держи, — сунул подошедшему парню, рыжеватому лопоухому малому с веснушками на все лицо.
Тот не вынул сигарету, а взял всю пачку. Сграбастал — резко, грубо. Отличная причина бросить, подумалось Олегу.
Парнишка ухмыльнулся, обнажая желтоватые удлиненные зубы, и победно направился к своим.
Олег отвернулся и пошел дальше.
— Слышь! — раздалось ему вдогонку. — А че куда пошел-то?
Сердце сильно дернулось, стало стучать быстрее. Страха Олег не чувствовал, только разгорающийся гнев. Какая наглость. В спину ему неслось что-то еще, какая-то сиплая брань и смех, лающий, рваный, но Олег чуял спиной, что за ним не идут. Хорошо. Пятеро слишком много, даже трое многовато. Сколько он уже живет на земле, сколько топчет ее ногами, столько всякого повидал, а все никак не научится нервы в узде держать. Это он-то, офицер кадровый. Пусть и в запасе. Запоздало полыхнула злоба — как отсыревшие дрова, которые долго чадили, коптили и наконец занялись огнем. Олег встал у подъезда, оглянулся.
Шпана брела куда-то в противоположную сторону.
Олег глядел на удаляющиеся спины и бормотал что-то глухо, клокочуще.
Он никогда раньше не видел этих лиц — таких он запомнил бы. И вот теперь старался запечатлеть в памяти их наглые, самодовольные физиономии.
Зачем? Нужны они тебе?
А вдруг.
Шпана одинакова. Но в этих мудилах было нечто особенное. Открывая надсадно стонущую дверь подъезда, Олег напряженно пытался понять, что именно. Он продолжал искать ответ, когда поднимался по лестнице и даже когда перебирал в пальцах ключи от квартиры. А вот переступив порог, понял. Все дело было в их глазах.
Жена Лена пожарила картошку. Сели ужинать. Олег одним глазом смотрел в тарелку, другим — в смартфон. Последнюю неделю у него трещала голова, да и в целом было неважно. Как перед гриппом. Олег мужественно терпел, потому что знал: завтра отпустит. Почти доев, заметил, что место дочери пустует. Вскинул глаза на Лену:
— Где Машка?
— С тренировки возвращается, сказала, скоро будет. — Лена сочувственно помолчала, добавила. — Анальгин будешь?
Олег кивнул. Получив дозу, со смартфоном ушел в комнату, возлечь на любимый диван. На кухне гремели тарелки, лилась вода, и разорялся телевизор — супруга смотрела вечернее ток-шоу. Олег погрузился в чтение политической колонки, но очень скоро накопившаяся усталость заставила его опустить голову и задремать. Таблетка не помогла, только размазала боль ровным слоем.
Очнулся оттого, что кто-то тряс плечо:
— Олег!
— Что? — в голове загудело от толчков крови.
— Маша… — по глазам Лены все стало понятно. Олега сразу подбросило с дивана.
— Что?
— Не пришла до сих пор.
Олег посмотрел на часы. Десять вечера.
— Два часа как нету. Телефон вне зоны доступа, — Лена оправдывалась, как нашкодившая девчонка.
— Подружкам звонила?
— Да… Говорят, распрощались с ней у секции как обычно. Говорят, она пошла домой.
Олег протер глаза и стал натягивать джинсы. Левая нога затекла. Все тело ломало так, словно вчера он бегал с полной выкладкой. Ворочать глазами было особенно больно. Олега слегка знобило, кожу покрыл клейкий пот.
— Может, в полицию? — робко предложила Лена и осеклась о мрачное молчание Олега. Говорить было незачем, Лена все прекрасно понимала сама. Никакая полиция им не поможет, только ухудшит положение. Особенно сегодня. Как назло, именно в этот треклятый день. Олег глубоко вздохнул, борясь с недугом.
— Ладно, посмотрим, что там. Ничего страшного, наверно встретила кого-нибудь. Или с другом гуляет.
— Конечно! — жена нервно улыбнулась. — Никогда не предупреждает! Вот я ей устрою, заразе!
Олегу было неприятно смотреть на нее сейчас, смотреть и видеть, как на побелевшем лице засел панический испуг, который наступает по поводу и без, липкий и глупый, атавистический женский страх, заставляющий любую мамашу обзванивать морги, стоит чаду задержаться из похода в магазин хотя бы на десять минут. А когда чаду под четырнадцать, тревога возрастает стократно. Гормоны, подростковый протест, все прочее.