— «Отель Сантраль».
— Я просил бы соединить меня с господином Шателье.
— Говорите громче.
— С господином Шателье, пожалуйста.
Он сразу охрип. Закашлялся.
— Соединяю.
Глаза залило потом. Он уже не знал, о чем говорить.
— Шателье у телефона.
Говорит торопливо, будто запыхался. Видно, бедняга уже много часов подряд ждет звонка.
— Это по поводу вашей дочери. С ней не случилось ничего плохого… — сказал Люсьен. — Теперь все зависит от вас. В ваших же интересах советуем не предупреждать полицию.
Он доволен, что заранее продумал эту формулировку во множественном числе. Странным образом почувствовал облегчение, словно рядом были сообщники.
— Как вы докажете, что Элиана жива и находится в ваших руках?
Люсьен повысил голос.
— Доставим вам записку за ее подписью… Мы требуем пятьдесят миллионов старых франков в десятитысячных купюрах. Иначе…
Увесистое «иначе» подразумевало наихудшие угрозы. С каждой минутой Люсьен чувствовал себя все более уверенно.
— Но у меня их нет, как вы понимаете, — ответил отец Шателье. — Надо ехать в Тур.
— Выпутывайтесь как знаете. Деньги должны быть доставлены в понедельник на место, которое вам будет указано. Вашу дочь освободят во вторник. Разве что…
— Но вы поклянетесь, что она жива?
В пылу импровизации Люсьен обронил великолепную фразу:
— Разве убивают за пятьдесят миллионов?
Он повесил трубку и вышел из узкой кабины, где начинал задыхаться. Итак, свершилось! Нет ничего труднее этого. Конечно, главная опасность еще впереди. Пока что полиция приняла версию самоубийства, но в то же время небось не исключает и возможность убийства. Да и телефон в гостинице может прослушиваться — на всякий случай. Но сыщики, как правило, остаются в стороне, пока пленница не окажется на свободе. Обвести их вокруг пальца предстоит скорее всего после получения выкупа. А пока бояться нечего.
Люсьен сел на мотоцикл и направился на вокзал — проверить кое-что, не дававшее ему покоя. Он очень быстро успокоился, изучив расписание поездов. Был один поезд, отправлявшийся в девять и прибывавший в Тур в одиннадцать, был также другой, с которым можно было вернуться в семнадцать часов. Если допустить, что папаша Шателье выедет в Тур только в понедельник, поскольку банки по субботам и воскресеньям закрыты, раздобыть деньги в нужный срок ему будет нетрудно.
Шесть тридцать. Слишком поздно, чтобы сделать крюк и заехать в госпиталь. «Держись, старина Эрве. Чувствую, все будет в порядке!».
Люсьен вернулся домой. Лицей, хижина на болотах, дом, госпиталь… сколько времени он кружит без передышки в одном и том же порочном кругу? Дней восемь, точно. Всего лишь восемь дней! Он бы не удивился, если б поседел. Весы для писем, которыми никто никогда не пользовался, были задвинуты в угол книжного шкафа, на конец полки, заставленной книгами по медицине, которые доктор давно уже не открывал. Люсьен вытер покрывавшую их пыль и очень ровно поставил на стол, затем взвесил три стофранковых купюры и быстро посчитал. Пять тысяч купюр весят пять килограммов, что-то в этом роде. Он ожидал большего и был удовлетворен. Теперь предстояло найти идеальное место, где Шателье придется оставить свои деньги. Место достаточно удаленное… за которым легко можно было бы наблюдать, чтобы избежать ловушки… место достаточно пустынное к вечеру, чтобы действовать без свидетелей…
Люсьен великолепно знал город и предпочел квартал, который строился между Нантом и Шантенэ. Множество строек. Надо бы осмотреть место, но он уже знал, что выбор сделан правильно. Предстоит только придумать некий хитроумный трюк, чтобы помешать возможной слежке, что-нибудь такое, что, в случае чего, застало бы врасплох полицию. Вплоть до обеда он погрузился в мучительные раздумья, строя планы, от которых тут же отказывался ввиду их рискованности или излишней сложности. Он так и не придумал ничего подходящего, когда сел за стол. Отец уже перешел к десерту. Еще два-три срочных вызова. Эпидемия гриппа.
— Есть ли новости о твоей учительнице? — спросил он.
— Вряд ли.
— Полиция не возвращалась?
— Нет. А как Эрве?
— Хорошего мало. Он слабеет. Я не хочу сказать, что его состояние безнадежное. Но и обманывать тебя не хочу… Если ты заедешь в гараж, главное — ни слова. Я сочувствую этим бедным людям. — Доктор поискал сигареты. — Ты не видел начатую пачку?.. Не посмотришь ли у меня в кабинете, пока я пью кофе? С некоторых пор я теряю все на свете.