Она прервалась, с трудом глотнула воздух через пережатое горло.
— Это… тоска такая…
Агнешка двигалась слева, ближе к рядам. Она смотрела прямо, не оборачиваясь и не глядя, как кадавры тянулись с ней рядом. Только когда один, проходя, случайно задел её рукавом, она содрогнулась всем телом, но не продолжала молчать.
Колонна закончилась и стала медленно удаляться вперёд. Алиса вскинула голову, провожая их взглядом.
— Как думаешь? Им можно было бы чем-то помочь?
— Вряд ли, — задумчиво проговорила Агнешка. — Они ничего не хотят.
Бредущие постепенно растворились во мраке, не поворачиваясь и ни на что вокруг не смотря. Они шли в ночь, где их ничто не ждало.
— Мне кажется, мы тоже пойдём вот так, — пробормотала глухо Алиса. — Будем идти и идти и никуда не придём, а потом и забудем, зачем нам куда-то надо. Мы ведь уже… Мы ведь и так уже… Да? — она обернулась за ответом. — Да?
— Ну, хочешь, я скажу, что нет, — ответила Агнешка почти без интонаций.
Смутный звук от шагов затих впереди, где становилось не разобрать. Больше никто не появился на дороге. Лес молчал на них сквозь непроглядную гряду зубьев, и они сместились от него снова на середину. Они двигались, не задерживаясь, но и не ускоряясь слишком — не сильно хотелось бы догнать.
Не было уже даже холодно, только клонило немного в сон от чередования пятен света с темнотой между ними, словно они гипнотизировали, укачивая на ходу, делая всё совсем уж плоским и намалёванным, привидевшимся, когда закрываешь на секунду глаза.
Чуть согнувшись у фонаря, Алиса — её скашивало несколько вбок, будто сумка перевешивала — в очередной раз поддёрнула лямку у шеи, но она сползла на прежнее место. Агнешка не стала предлагать ей переместить на другое плечо. Сама она уже давно шла, прижимая руку в районе диафрагмы, и в полуприкрытых глазах её не читалось ничего.
— Ты о чём-нибудь думаешь сейчас? — спросила Алиса.
— Мм… А что?
— Нет, так… Подумалось вдруг: можно ли нам вообще ещё о чём-нибудь думать — вспоминать или загадывать на будущее? Это же, ну… как будто уже не имеет смысла, даже если бывало когда-то, и всё равно теперь не сбудется.
— Можно просто думать о чём-нибудь приятном, если хочется, — протянула Агнешка. — Не чтобы что-нибудь.
Она глянула мельком на Алису:
— Тебе хочется о чём-то?
— Я… — та растерянно улыбнулась. — Я почему-то думаю о том преподе, про которого говорила. Не знаю зачем. Там действительно ничего такого не было, если вдруг ты правда решила. Я почему-то думаю, что хотела показать ему свои записи, когда закончу — книга это будет или что… То есть уже ничего, наверно, не будет. Но я почему-то думаю, что было бы, если бы я ему показала и что бы он сказал на это, — она хихикнула шёпотом. — Зачем я это думаю.
— Почему нет. Может, это чуть дольше продержит на плаву, а там выяснится, что всё ещё не всё. А если и нет, несколько радующих минут — это тоже неплохо.
— А тебя что-нибудь держит?
Агнешка с проскользнувшей улыбкой пробежала взглядом где-то в непредназначенных для выражения мыслях.
— Скинешь мне, если напишешь всё-таки? — спросила она вдруг.
— А, — потерялась Алиса. — В смысле, если…
— Если мы куда-нибудь дойдём отсюда, если вернёмся в нормальный мир, и если ты что-то сможешь написать — да. Скинешь тогда мне?
— Д-да… Хорошо, — Алиса кивнула. Как будто тихо развеселившись чему-то, перебросила сумку на другое плечо. Звёзды с луною сверкнули в потёмках — хоть и облезшие местами, светились они всё ещё ярко.
— О, — Агнешка развернулась посмотреть. — Так они у тебя фосфорецируют?
— Да, — улыбнулась Алиса. — Я думала, ты видела.
— Неа. Удобная штука. Типа как путеводная звезда — только всегда под рукой. А то знаем мы эти звёзды.
— А что звёзды? — спросила Алиса. Дорога завернула в сторону, влево. Кто-то подрубил ветки на нескольких кустах, и они упали, перекрыв жёлтую линию.
— А на небе-небе звёзды, мертвецы хотят обратно44, — вполголоса напела Агнешка. Прервалась, кашлянув.
Вскинув голову, заговорила снова, только, казалось, затем, чтоб тишина не давила на уши:
— Ладно, я знаю очень дурацкую песню, которая сюда бы пошла, — громко и немелодично она завела. — Вместе весело шагать по просторам, по просторам, по просторам…
Поворот дороги молчал в ответ холодно и резко.