Несколько вагонов её было почти невозможно догнать, потом она замедлилась, тяжело дыша. Алисе, чтобы не обгонять, приходилось идти впритык у неё за спиной.
— С Розкой так получилось… — пробормотала Лана, будто рассказывала уже что-то кому-то и Алиса просто присоединилась к компании. — У меня была коза Розка. Ну, как, у меня. В деревне была — мы тогда подолгу ещё жили в деревне. Я её однажды отвязала и упустила. Вообще, я её часто отвязывала, мне нравилось с ней играть, но я всё время следила, куда она пойдёт, чтоб потом привязать обратно. А она, дура такая, сунулась под поезд — вот такой, на каком мы сейчас. Я ж не знала. Думала, она не пойдёт.
Лана приостановилась и пропустила Алису вперёд. Снова обернулась на окно, где покачивались на повороте все пройденные вагоны.
— Я думала, я контролю, а я не контролю, — сказала она тихо, даже с тенью какой-то странной улыбки.
Прошли ещё вагон или два. Сколько их здесь, они уже должны бы были закончиться, будь этот поезд поездом, будь там впереди где-то тепловоз или ещё какой-нибудь воз, который полагается тянуть или которому тянуть полагается, сколько их здесь ещё, сколько их…
— А знаешь, — проговорила себе Алиса, пробираясь между рядами к тамбуру, — мне уже кажется… там, может, и нет никого в локомотиве. Представляешь, сейчас вот дойдём… а там тоже пусто… Как здесь. Как думаешь?
Ей не ответили. Алиса, притормозив, оглянулась.
Лана сидела на одной из скамей — не слишком близко к окну, почти у прохода. Она криво привалилась к спинке, клонясь чуть набок, словно сил хватило только опуститься, а выровняться — уже нет.
— Лан?
Та приподняла голову:
— Ты иди. Я что-то немного всё.
Алиса, поколебавшись, двинулась было к ней, но остановилась. Поколебалась ещё, будто сбитое и так и не восстановленное дыхание мешало ей понимать.
— Я вернусь за тобой, — решила она наконец. — Когда найду что-нибудь — вернусь и скажу.
— Угу, — Лана кивнула.
Алиса кивнула ей в ответ и, развернувшись, шагнула в тамбур.
Лана, оставшись одна, прикрыла глаза. Посидев так, открыла снова. Динамик шепелявил и шуршал, даже вроде бы пытался напеть какую-то чушь. Взгляд её сам собой проскользил по сиденьям напротив, по грязному полу и стенке вагона — к окну. Там, снаружи, за резиновую окантовку цеплялся сероватый мотылёк. Он цеплялся очень упорно, отклоняясь по ветру, почти прижимаясь к стеклу, когда трепало особенно сильно — будто знал, что делает, будто умел доехать так из точки А в точку Б и уже не один раз проворачивал подобное. Изнутри, кто-то выцарапал буквы на узком деревянном подоконнике. Неровные и зазубренные, они складывались в слова: «I think of «no«, I mean a «yes«, but it's all wrong»50. Лана вздохнула.
Мотылёк на окне продержался ещё с минуту или даже несколько. А потом его снесло ветром.
Позади Алисы громко щёлкнуло и хрустнуло. Её даже чуть толкнуло вперёд — в дверь тамбура, которую она сама собиралась толкнуть следующей. Алиса оглянулась. Предыдущая дверь, через которую она прошла совсем недавно, открывалась в никуда. За ней мельтешил воздух и немного моста. Других вагонов больше не было.
18
Алиса входит в душный кинозал,
Полупустой и тёмный, как могила,
Здесь пустоты и пыли карнавал,
Здесь всё равно, триумф или провал, не правда ль, мило? 51
Vigilia
Алиса осталась одна.
Она ещё раз, по инерции, позвала Лану. Потом — совсем уж невпопад — Агнешку.
Алиса осталась одна.
Она пошла вперёд по вагонам, между рядами сидений. Иногда, пошатываясь, она проверяла лямку на плече или сумку на боку, которой не было и без которой фигура её, казалось, потеряла баланс и не могла найти его снова. Несколько раз Алиса вскинула руку, чтоб посмотреть на часы, но стрелки ничего не подсказывали тем, кто не мог считать их значение.
В окна здесь больше никто не заглядывал, и они запотели и замызгались постепенно, и по ним перестали что-либо показывать. Скоро их вообще сменили бумажки на стенах с подписью «Окна» и на полу — с подписью «Скамейки». Не хватало только бумажек для дверей, пола и потолка, но, вероятно, скоро появились бы и они. Свободное место, свободное место, сколько угодно свободного места, выбирайте любое, к какому лежит душа, которое кажется вам лучше и удобнее… А если не кажется — что ж… вы могли сесть на другую, понравившуюся вам электричку или подождать подходящего самолёта, не так ли.
Но окна всё же вернулись — немного не такие, со старыми щелистыми деревянными рамами и заклеенными бумагой форточками наверху, но это и вправду были окна и через них было видно. Табличка на полу кричала «Не наступать! Штраф!», но Алиса сдвинула её и шагнула мимо: за дверью, в следующем вагоне, мелькало движение.
50
Я думаю «нет», я имею в виду «да», но это всё неправильно (The Beatles, «Strawberry fields forever»)