Большую часть времени он проводит на скамеечке, на берегу Средиземного моря среди «русских» евреев – пенсионеров и философствует о политике, о смысле жизни и о том, что риск благородное дело. Так как если бы он не рискнул к концу жизни уехать, то о смысле жизни ему бы теперь пришлось рассуждать где-нибудь в очереди за хлебом в неспокойной Молдавии, слушая каждый день по телевизору и радио очередные бредни очередных вождей.
Дядя доволен собой, доволен жизнью и говорит, что теперь у него есть всё, что нужно для счастья.
При этом он регулярно слушает радио на русском языке и на идиш, добродушно критикуя израильское правительство, на месте которого, он бы точно знал как надо вести дела, чтобы всё было наилучшим образом. Такими были сестра моего отца и её муж.
Дай им БОГ здоровья до ста лет!
Брата отца, звали Велвл.
Невысокий, жизнерадостный и подвижный, он сразу поверил «товарищам», бегал с такими, же, как он и размахивал красным флагом.
У него была «дама сердца» – толстая, добрая девушка из бедной семьи.
Мой отец и тут был против. Поэтому и эта любовь держалась в тайне.
Однажды дядя взял меня с собой, когда пошёл к ней в гости.
С меня взяли обещание, что я ни в коем случае никому об этом не расскажу.
Я была горда доверием, меня просто распирало от счастья.
И когда вечером у нас в доме собрались гости играть в покер, то, восседая на высоком стульчике за столом, я с большим чувством и убеждением громко и отчётливо заявила, что никому и никогда не расскажу о том, что была сегодня с дядей Велвл у Баси, и что она очень хорошая и толстая, а дядя Велвл её очень любит и поэтому крепко целует и обнимает.
Реакция гостей была, как в театре – сначала тишина, потом смех.
Я хохотала вместе со всеми, хлопала в ладошки, и радовалась, не особенно интересуясь причиной веселья.
Запомнилось и само посещение Баси.
У них было совсем бедное жильё, кажется с земляным полом и большой печью.
Меня они принимали как маленькое чудо, посетившее их дом.
Почему-то я сидела на столе, а Басина мама находилась ниже и одевала мне на ножки тёплые носочки, которые она сама связала.
Меня чем-то кормили и не могли на меня нарадоваться, будто божество посетило их дом.
Жить бы мне той счастливой жизнью!
Но наехало на меня роковое «колесо истории»!
Наступила та страшная ночь и те двадцать минут на сборы, после которых я уже никогда больше не была ни божеством, ни чудом.
Я даже человеком не была.
Я, будто, стала затравленным, несчастным, голодным, дрожащим от страха и холода зверьком.
Потом развился комплекс неполноценности, навсегда оставшийся со мной.
Но до той ночи я была маленькая счастливица, и вспоминаются только тёплые, забавные истории.
Моя старшая сестра Хавалы считалась барышней. Ей было 13 лет.
Дома часто собирались друзья родителей, обедали, веселились, рассказывали анекдоты, танцевали, пели песни, играли в покер.
Среди друзей был один, который любил выпить.
Тогда это была большая редкость.
Однажды, неизвестно почему, Хавалы, в присутствии всех гостей, видимо с намёком, спросила его, почём бутылка водки.
Гости поперхнулись, сдерживая смех.
Мой отец был серьёзным человеком.
После ухода гостей, Хавалы получила приличную трёпку с применением ремня.
Наказуемая горько рыдала, защитница– мама умоляла отца смягчить наказание и пыталась заслонить несчастную жертву юмора.
В шуме и волнении никто не заметил меня – одинокого зрителя, заливавшегося слезами сочувствия.
Через неделю снова явились гости и любитель выпить тоже.
Об инциденте никто не вспоминал. Всё шло прекрасно, и казусов больше не ожидалось.
Однако! Когда гости вознамерились расходиться по домам, то оказалось, что нет каракулевой папахи специалиста по прейскуранту цен на винно-водочные изделия.
Потом такие папахи носили только генералы, но в Бесарабии до советской власти их носили даже мужчины, любившие выпить.
Никакие поиски и допросы результатов не дали.
Он ушёл в папиной папахе.
Принадлежащую ему папаху, нашли на второй день в помойном ведре…
Совершённый мной теракт остался без наказания.
Таким образом, начало моей борьбы за справедливость не имело трагических последствий, чего нельзя сказать о дальнейшем.
Ещё была одна «роковая история», когда меня и одного мальчика с нашей улицы украли цыгане.
Сценарий моей жизни мог стать совсем другим.
Но случайно, уже далеко от местечка, нас увидели соседи и забрали домой.
Помню как я не хотела есть и убегала от мамы вокруг большого овального стола в гостиной, а мама бегала за мной с полотенцем.