Да и кому хочется знать об этом!
Человеку свойственно стремиться к красивому и приятному, прячась от печального и того, что сегодня его не касается.
Это спасает нас, но в то же время вводит в заблуждение.
Как много несчастий удалось бы избежать, если бы мы могли провести чёткую грань между человеком психически больным и здоровым!
Психическое нездоровье – это не всегда сумасшедший.
Чаще всего у личности появляется только патологически утрированная черта характера, подчиняющая себе всё остальное.
Если быть последовательным, то любой фанатизм не что иное как психическое нездоровье.
Достаточная часть несчастных семей, кошмарных преступлений, государственных переворотов и даже войн связаны с тем, что люди с нарушенной психикой воспринимаются не как таковые, а как люди с особым характером – злые, жестокие, странные, ревнивые, ленивые, подозрительные, властолюбивые и т.д.
И ведь именно они (люди с больной психикой) более других способны захватывать власть, шагая по трупам, потому, что одним из самых первых и основных симптомов шизофрении, например, является эмоциональная тупость, отсутствие чувств.
Разве это не знакомые исторические фигуры: лишённые любви и жалости, напористые, всё на своёи пути попирающие, гонимые манией преследования и величия, шагают в своих страшных сапогах по головам беспечной толпы, наивно верящей в «сверхчеловеков» и желающей видеть только красивенькое и приятное!?
Черновицкая психоневрологическая больница (ЧПНБ) состояла из 14 отделений, огороженных высоким забором.
Каждое отделение располагалось в отдельном 2-3 этажном корпусе, которые по соображениям безопасности не должны были быть выше.
Все окна в железных решётках, все двери под запором.
Каждое отделение имело свою медицинскую ориентацию.
В пятом терапевтическом отделении лечились больные, у которых кроме основного диагноза были заболевания сердца или других внутренних органов.
Но самым «интересным» было отделение номер четыре – Четвёртое отделение.
Здесь содержались люди, совершившие преступление.(Под преступлением чаще всего подразумевалось неодобрение властей)
Диагноз психического заболевания приобретал здесь более широкое значение, иногда роковое!
Сотрудники этого отделения проходили спец. проверку на лояльность и давали подписку о неразглашении, за что имели дополнительные льготы, не распространявшиеся на другие отделения.
Работники других отделений сюда не допускались.
Карточки (истории болезни) всех больных хранились в специальных сейфах.
Фамилии на них не указывались, только номера специальных шифров.
У входа и в вестибюле круглосуточно дежурили военные в форме и без, которые постоянно менялись и казались все на одно лицо.
На территории лечебницы был маленький кинотеатр для больных.
Однажды в Черновцах случилось трагическое событие.
Молодёжная компания устроила вечеринку у одной девушки по имени Таня, которая жила на третьем этаже престижного дома в центре города.
Таня была дочерью высоких партийных работников Черновицкого масштаба.
Судьбе и Тане было угодно, чтобы в компании присутствовал еврейский парень, талантливый математик по имени Эдик.
Таня и Эдик мирно беседовали на балконе, что видели и подтвердили все, находившиеся в комнате рядом.
Но Таня опёрлась спиной о балкон.
Решётка балкона, простоявшая сто лет, затрещала…. и вместе с Таней упала на мостовую.
Таня умерла на месте.
Падение было неожиданным и со спины, поэтому удар головой об камни мостовой(Черновицкий старый клинкер в центре города) оказался роковым, как окончательный приговор, не подлежащий обжалованию.
Но Таня была дочерью партийных боссов.
Они считали, что кто-то должен понести наказание за смерть их дочери.
Таким образом Эдик вначале попал в следственный изолятор по подозрению в убийстве, а когда ничего доказать не удалось, его определили в Четвёртое отделение для медицинской экспертизы, где экспертиза затянулась на долгие годы.
Для Эдика, вероятно, было бы лучше получить конкретное количество лет в лагере строгого режима, т.к. режим там не такой строгий, как в Четвёртом отделении.
В лагере существует срок, который рано или поздно кончается и существуют хоть какие-то права.
У Эдика не было ни прав, ни срока, ни будущего.
Он считался убийцей.
Другие обитатели Четвёртого отделения считались политическими и находились там только за то, что имели не советское мировоззрение, тем не менее, в местный кинотеатр по воскресениям из указанного отделения приводили только предполагаемого убийцу.