Со злобно сжатыми челюстями он купил билеты, и мы преждевременно уехали в Черновцы. Он, не задумываясь, без сожаления испортил отдых мне и родителям, которые ничего плохого не сделали.
Он не подумал и о материальных последствиях этих безмозглых импульсов.
В Черновцах несколько дней всё было хорошо, потом моя добрая тётушка Рейзолы, у которой я жила, когда приехала в Черновцы, пригласила нас на обед, приготовленный по случаю знакомства с моим мужем.
Опять он нашёл какой-то незначительный повод для грандиозного скандала.
На сей раз сжатые челюсти, имели непосредственное отношение ко мне.
Он отказывался пойти на обед!
Это был смертельный номер. Родные и близкие, дорогие для меня люди, старались, готовили, а мы, вдруг, не придём, хотя были приглашены заранее и обещали быть.
Это было совершенно исключено. Теперь не вспомнить чего мне стоило уговорить его.
Но я отчётливо помню, как мы ехали в трамвае на этот обед.
Мы мрачно молчали, я была скована страхом и боялась пикнуть, он запросто мог повернуться и не пойти на обед!
Ему всё было нипочём, он всегда и во всём считал себя правым, и никакие угрызения совести его не мучили.
А у меня впервые всё внутри было, как будто выжженным.
Мы как-то помирились, потом и всё опять казалось хорошо.
Но эта система шантажа в минуты, когда, казалось бы, у меня нет выбора, станет позже для него методом, а для меня станет знакомым это ощущение выжженной пустыни внутри, только границы выжженного будут расширяться.
Но я, наверное, виновата не меньше чем он.
Надо иметь мужество терять, но не идти на верёвочке шантажа.
Однажды уступив шантажисту, теряешь всё.
Теперь я не могу простить себе тридцатилетнего терпения и не очень хорошо представляю, что я приобрела, сжигая себя разрушительным терпением, но я очень хорошо знаю, что я потеряла: ни много ни мало, а тридцать лет жизни.
Не прощать и не терпеть – это значит уходить.
Я не смогла тогда уйти от него. Для этого потребовались ещё многие годы и многие беды!
Я не умею долго помнить обиды и молча враждебно демонстрировать своё недовольство, тем более я не умею и ненавижу скандалить и мстить.
Я готова терпеть поражения, лишь бы не воевать. Для него наоборот, чтобы чувствовать себя сильным и собранным лучше всего – состояние войны, тем более со мной, не умевшей давать отпора.
А каким сладостным было для него примирение, когда он, «проголодавшийся», обнимал меня, оказывающую слабое, (сильно возбуждающее его мужские устремления), сопротивление.
Он был полон любви и раскаяния, он чувствовал себя огромным и сильным мужчиной, в руках которого трепещет от любви и желания маленькая податливая женщина, готовая ради его ласк простить всё.
Он наслаждался, вновь и вновь завоёвывая, и доставляя наслаждение.
А мне каждый раз казалось, что теперь всё будет только хорошо, разве может быть иначе после такой любви!
Может! И в этом я очень скоро убеждалась, для того, чтобы весь круг повторился!..
Несчётное количество раз…
Мы некоторое время прожили в Черновцах. Побывали на старых местах, потанцевали в ДК под открытым «Седьмым небом» но всё это уже казалось чужим и незначительным.
Большинство людей, уезжая из родных мест, мечтают достичь успеха, чтобы потом вернуться назад победителями и поразить всех, кого оставил, своими достижениями.
Но триумфа чаще всего не получается.
За время отсутствия всё успевает настолько измениться, что испытываешь только грусть и сожаление о прошлом, которое вдруг представляется исключительно прекрасным.
Почему так поздно удаётся понять, что нет прекрасного прошлого и тем более нет прекрасного будущего. Есть только, кажущееся незначительным и будничным, СЕГОДНЯ, которое и представляет самую большую ценность, и которое надо пытаться делать ПРЕКРАСНЫМ. И даже поняв это, я не могу научиться жить СЕГОДНЯШНИМ ДНЁМ.
Освободиться от всего лишнего, спрятаться от суеты и обрести свободу следовать своим приоритетам.
После каникул мы вернулись в Ленинград, чтобы продолжать учёбу.
Через несколько месяцев ему предстояло распределение.
Надо было получить направление в такой город, где есть медицинский институт, но нет санитарно-гигиенического факультета, таким путём могла я перевестись на лечебный факультет, чтобы стать врачом, а не проверяющей санитарной дамой с объёмистой сумкой.
Это была очень нелёгкая задача.
При распределении он, как обладатель отличных оценок и претендент на «красный диплом», шёл первым среди выпускников своего курса.
Из всех предложенных городов, нам подходил Минск.