– И медикус, – кивнул толстый.
– А еще кто, – хмыкнул младший конюх.
– Целитель.
– Целитель – так лечи! – засмеялся конюх и сунул перевязанную руку под нос Мойскому.
Толстый не спеша размотал повязку и нахмурился:
– А порез почему не промыли?
Через час целитель с раненым обедали ухой, ложку конюх держал, как и полагается, правой рукой. Сидели по центру стола, вокруг суетились и повариха, и лакеи, подкладывая вкусности.
– Ведите к вашей помощнице, – распорядился Мойский, отдышавшись, – у кого есть вопросы или нужен совет, милости просим после ужина. Правда, не знаю еще, где ночую.
– Не извольте беспокоится, обустроим лучшим образом, – прогудел один из лакеев.
Целитель кивнул и пошел смотреть помощницу.
Где он ночевал, где обедал – никого из канцелярских не интересовало. Мойский промолчал и сам к ним не пошел.
А еще через два дня канцелярские спохватились, даже подключили дворцовую службу безопасности к поиску целителя, и привели под охраной на встречу с Высочеством.
По портретам Совета Мойский опознал только усатого командующего и теперь запомнил министра народного образования. Премьера не узнал, слишком уж мимика оказалась подвижной. С теми, кто отвечал за полицию, торговлю, ремесла и полезные ископаемые – сразу запутался. И Господь с ними. А представителей Патентного бюро или целителей так и не увидел. И не понял, зачем его приглашали во дворец.
Младшим лакеям, спросивших, зачем его вызвали, тоже не стал ничего рассказывать. Только завел глаза наверх и шепнул:
– Дворцовые игры.
– А… – сразу смекнули лакеи. – Это да… игры они любят, хлебом не корми. Ну и в голове покопаться. На всякий случай.
Мойский неопределенно пожал плечами, но подумал – точно. Мог бы и сам догадаться. Я дурак. Все, что хотели, они сразу выяснили. А встревать в их игры или требовать справедливости не буду.
Главное – отпустили!
Провожали его слуги, насовав и подарков, и еды. Подлеченный конюх сам сел на облучок.
– Приятственный какой господин, – с чувством шептал конюх, усердно погоняя лошадку. – Оказывается, бывают и среди них хорошие люди…
Дорогущий билет за девятнадцать рубликов на ближайший дирижабль Мойский купил и перекрестился от греха.
Прощевайте, Высочество и министры. Век бы вас не видать.
Глава 16
Петр Алексеевич осторожно поглядывал на свою подопечную. От причальной мачты сели в шестиместную повозку с командой дирижабля, а уже в маленьком городке Березайка пересели в двухместную и покатили в Савелино. Барышня то улыбалась, то, нахмурив бровки, о чем-то задумывалась.
«Продумывает, что сказать… – решил наставник. – Да, разговор получится сложный. И мне выяснить, откуда такое дарование у барышни… совсем не просто, если они скрывают.»
Одна надежда на артефакт, который по большому секрету передал Андрей Андреевич. Еще и попросить надавить на большого ежика, внешне забавную игрушку.
«Ничего… Придумаю, как и когда…»
Расплатилась барышня с повозкой, не доезжая до поворота.
– Немного пройдемся? Тут рядом.
– Конечно.
Дорогу нельзя назвать серпантином на манер горных, но следующий виток был на подъеме, где располагалось несколько домов. Слева и справа деревянные двухэтажки, окруженные яблоньками и грушами, а в самом центре место пустовало, участок старательно прибран. И чуть дальше Петр Алексеевич разглядел небольшой флигель.
– Нам куда, – доброжелательно уточнил наставник у застывшей вдруг перед ним барышни.
– Подождите здесь… пожалуйста.
Девочка оглянулась, увидела неуверенный кивок и бросилась к флигелю.
Петр Алексеевич успел оценить бледно-зеленое лицо своей подопечной. Цветом точь-в-точь, как не так давно видел в зеркале.
Но она так легко перенесла полет на дирижабле!
Что ей не понравилось?
И наставник, выждав несколько минут, решительно пошел к флигелю.
***
Премьер-министр Ее Высочества спрятался в привычное убежище: между нишами, ведущими в отхожие места, архитекторусы придумали совсем маленькие углубления для симметрии. Внешне они выглядели очень прилично, а слуги даже выметали мусор. Иногда. Обычному человеку закутки чуть выше пояса, но премьеру, если не вставать на цыпочки, в самый раз. Он очень гордился своей находкой. За три года, с момента образования учебного Совета для Ее Высочества, премьера так никто и не обнаружил. Правда, мечтой о долгожданной свободе здесь и не пахло, больше мочой, но час-другой… один!