Иногда, правда, дума гнетет меня тяжкая… а такая честь… когда принесет ощутимые плоды. Надеюсь, при моей жизни?
И тут прилетает в лоб:
«Мы уходим. К причальной мачте дворца!»
Нет, это не дежурство.
Казнь Египетская, вот что это.
Дирижабль Ее Величество в самой верхней точке, последний в ряду по винтовой лестнице!
***
Петр Алексеевич по просьбе своей подопечной бегал время от времени вокруг повозки, каретой ее назвать невозможно. Ветер метко попадал снегом в лицо сидящим, спасибо, хоть спина прикрыта. Обычный возок с претензией на три сидящих места, если потесниться. Выбегал то в накинутом башлыке и наброшенной на плечи попоне, то, наоборот, открыто разминался с приседанием и подскоками. Вроде как два совсем разных человека ожидают баронессу.
А сама подопечная сначала мелькнула пару раз тенью и исчезла.
Мороз тем времени крепчал, да и ветер уже совсем не шутил. Форменное пальто преподавателя, напоминающее шинель, продувалось насквозь, попона не спасала, а приседания с подскоками согревали, пока разминался.
Серафим смотрел-смотрел, крякнул, пожалел убогого: вытащил из недр своего тулупа ободранную солдатскую фляжку, ткнул молча барину.
Барин сообразил мгновенно, приложился, потряс фляжкой и глотнул еще раз. Вернул фляжечку с благодарностью.
Совсем другое дело!
Мужчины понимающе переглянулись, а тут и подоспела ученица:
– Нашла, – сказала негромко и вдруг скинула с себя меховую куртку, протянула обалдевшему учителю. – Нет-нет, я в своем уме покамест. Серафим, подъезжаем к тому углу. Стойте! Здесь нас не увидят. Петр Алексеевич, выходим, куртку и мою сумку тут оставьте. Видите, сверху огонек?
– Да. Мансарда?
– Мансарда. Там закрыли мама. Я ее спущу, примите, и сразу же, немедля, уезжайте в училище, забирайте моих и к дирижаблю. Даже не ужинайте, с собой пусть завернут. Деньги в сумке всем на дорогу, с запасом. Серафиму с Лукерьей и батюшке помимо нашей повозки еще и на телегу хватит для вещей. Остальные деньги в банке, папа в Тобольске снимет. По возможности телефонируйте директору. Он обещал встретить. Я доберусь в Тобольск сама. Не знаю, когда. Когда получится. Сами меня не ищите.
И тень, не ожидая вопросов, скользнула к окошку первого этажа.
Глава 18
Премьер сразу узнал одно из поместий Ушаковых. Женихом его именно сюда привозили.
К сожалению, невеста на обоих предложенных женихов даже внимания не обратила. Выбрала в мужья нищего барона, он и магом-то не был. Правда, и будущему премьеру Учебного Совета в жены досталась нищая девица вассального рода без капли магии. Не обаял племянницу Главы рода, не старался, вот и поплатился. Мстительная Глава имела отличную память и самостоятельно подобрала каждому женишку по невесте. Служитель божий увидел свою возможную матушку, содрогнулся и срочно укатил по делам церкви, а там вроде бы и постриг принял.
Будущий премьер супротив выбора Главы как раз не возражал: невеста имела вид скромный, голосок нежный, и посматривала на жениха с явным интересом. Видать, воспитатели подходящих девиц отнеслись к порученному делу ответственно. Скромности, нежности и интереса хватило на все время жениховства и на поход в храм. Выйдя из храма, супруга пихнула остром локотком оторопевшего мужа и сообщила:
– Не знаю, когда тебя приму, недомерок… может, и некогда.
Новобрачный честно завел свое сокровище в дом, посидел немножко за пиршественным столом, да и поехал в ближайший бордель, нисколько не скрываясь. Только предупредил супругу, что любой маг скажет, ежели она шашни начнет крутить за его спиной. И так пятнадцать лет. Слово «недомерок» забыть не смог и найти общий язык даже не пытался.
Пока летели, чуток отдохнул и потащил по широкому коридору коляску с Ее Величеством уже не так сильно задыхаясь.
Гридни, красуясь, показывали чудеса ловкости: забегали в каждую комнату с закрытыми дверьми первыми, причем один влетал кубарем, второй за него прятался, а третий бдительно осматривал помещение, переворачивая пинками подозрительные кровати, столы или этажерки. Ушакова вздрагивала каждый раз, но молчала. Премьер выжидал и, по сигналу старшего гридня, волок коляску с Ее Величеством дальше и тоже молча. Хотя очень хотелось сказать несколько бранных слов, ибо пришлось объезжать раскиданные и сломанные вещи.
Остановились по команде Величества в зале для приемов.
Премьер, не дожидаясь указаний, закатил коляску на помост, выстроенный для выхода глав рода. Развернул коляску, как пушку, прямо на Ушакову.