– Соня, ты такая же легкая, как моя Санька!
И тут он застыл, как будто его заколдовали.
Я встала на ноги и услышала женский голос:
– Ну, наконец-то! Узнал!
Я покрутила головой – а никого нет! Только мы с замершим Григорием на одной стороне канавы, а тетя, грозящая кулачком и что-то выкрикивавшая, на другой.
Вообще нет никого! Может, я не память потеряла, а ум последний. И теперь буду дурочкой с голосами в голове.
– Не будешь, – сообщил голос.
– Спасибо тебе, Господи! – обрадовалась я.
– На здоровье. Но я не Господи, а помощник магистра на пересылке. Ты меня просто не знаешь.
– Вот оно что… подождите… а, вы та, за которой наш страшн… старший магистр бегает, да?
– Как это бегает?
– Так говорят, когда нравятся!
– Гм… Надежда, слушай меня внимательно. Я разобралась с пультом. вернула тебя в твой первый, а теперь он же и последний мир. Постепенно вспомнишь все, что учила. Больше мы не встретимся, здесь тебе пятнадцать. Ты мне подарила надежду, и хоть недолго, но я была счастлива. Желаю тебе всего самого прекрасного, никогда не сдавайся, ты умница и талантливый маг.
– Это вы устроили оползни?
– Нет! Прежде всего – не навреди живущим. Но деда нашла и в твое поселение надоумила отправиться. Будь счастлива!
– Спасибо! И вам счастья и всего самого важного для вас!
Голос исчез.
У меня отчаянно закружилась голова.
Оказывается, я так и стояла, держась за работника Григория, а то бы точно свалилась.
Потому что вспомнила.
Моих наставниц Марфу и Аишу из диспансера.
Пересылки и учебу.
Саньку во втором моем мире.
Лексу в третьем.
А я никого никогда не увижу.
Тогда зачем все это?
Для кого?
И что теперь?
Я отскочила от работника, повернулась и пошла, шлепая по грязной воде канавы.
Не зная куда.
В никуда.
Ни к кому.
Очнулась от Голоса:
– Надежда… а правда, что он за мной… бегал? Я нравилась магистру?
– Да, так говорили студенты. Со стороны всегда виднее.
– Это так… вот Григорий и твоя тетя… сразу видно, что они действительно понравились друг другу… И что мне делать? Я ушла от него.
– Вы мне сказали – никогда не сдавайся.
Голос всхлипнул и пропал.
А я поняла, что меня поддерживает твердая мужская рука.
– И что это было? Два раза?
Я подняла глаза на настырного работника… и чуть с ума не сошла уже окончательно.
Передо мной стоял Санькин дед.
Григорий.
Вернулась память, и я его сразу узнала.
Он изменился.
В заповеднике дед, прежде всего, был воином. Суровым, но бесконечно заботливым.
Образованным и знающим.
А здесь увидела пожилого человека, явно хорошо пившего. Хулиганистого и задиристого. Наверное, любившего хоть в кабаках отвести душу и почесать кулаки. При этом равнодушного к изменениям в своей жизни. Объявили набор работников – он и поехал. Все равно куда.
– Деда… ты сейчас не поверишь, но я Санька…
А он меня схватил за горло.
– Сволочь мелкая! Как ты узнала?!
Я прошептала, не шевелясь:
– Деда… я же маг. Мне вернули память. Только что. Ты сам все слышал. Потому что за руку меня держал.
– У Саньки глаза голубые! Были! Волосы русые! Были!
Я прикрыла глаза и поменяла цвет радужки. На пересылке все учили изменения внешности, даже парни.
– Так лучше? – прохрипела ему.
Он замер. Но руки расслабил. Мне не хотелось делать ему больно. Освободиться не просто, все же подготовленный воин, но смогла бы.
– Я же маг, деда. Мою… душу успели перенести. Маги. Взрослые. Очень сильные. Сами ушли в другой мир. Помнишь, мы с тобой учили звезды? Миров очень-очень много. Но меня вернули сюда. И попрощались.
И тут подскочила тетя и врезала полотенцем ему по голове:
– Ах ты! Какого ХВОРОСТА ты делаешь?
Он прищурился и осмотрел тетю с ног до головы. Медленно. Кивнул.
– Догоняй, если решишься. Легко не будет.
Ухватил меня за руку, и мы побежали вдоль улицы.
Но тетю я успела осмотреть.
Вылечим. Долго, непросто. Не меньше недели. Но можно.
А пулю у него рядом с локтевым суставом вытащу вечером.
– Деда, – негромко спросила я, – пулю почему не убрал?
– Нельзя. По пуле могут найти.