Словом, дни Дадли были полны забот. Так что вечерами, когда дети были искупаны, облачены в пижамы и собраны в его спальне, он засыпал сном праведника, как только голова касалась подушки. А Петунья вела Гарри во вторую детскую и долго сидела там, держа малыша за руку, пока он засыпал.
Через полгода Вернон стал замечать, что снова вполне доволен жизнью. Ну, Гарри молчал - так Дадли шумел за всех. Зато Дурсли обнаружили на днях, что племянник уже хихикает, уворачиваясь от шлепков брата. Скоро выяснилось, что Гарри вообще очень смешливый и живой мальчик. И довольно сообразительный. Только у него получалось занять Дадли чем-нибудь на целый час, чтобы того не было слышно. Например, распутыванием особо заковыристого узла на прыгалках. Сам Гарри при этом сбегал к тёте «помогать», как она выражалась. Брал кухонное полотенце и тёр пол. Петунья умилялась, а потом выбрасывала полотенце в мусорное ведро. Особенно мальчика интересовало мытьё посуды, он явно огорчался, что не доставал пока до мойки. Когда же Дадли обнаруживал, что все его покинули, и оглашал окрестности обиженным криком, Гарри, хитренько хихикнув, убегал его успокаивать.
Маленький Поттер молчал - и Петунья редко с ним говорила. Они приноровились понимать друг друга без слов. Дурсль же, не теряя терпения, каждый день усердно втолковывал племяннику:
- Скажи: «Добрый день, дядя Вернон. Как дела, дядя Вернон?», - совал ребёнку пирожок и снова увещевал, - скажи: «Спасибо, дядя Вернон», скажи: «Спасибо», - толку от этого не было никакого, но дядю хотя бы совесть не грызла.
Тридцать первого июля на День рождения Гарри, когда ему исполнялось два года, гостиная была завалена игрушками. Детей торжественно ввели в комнату. Дадли, помнивший ещё свою гору подарков, был совершенно уверен, что всё это приготовлено лично для него. Он успел так обрадоваться, что, когда игрушки стали предлагать только младшему брату, с Дадли случилась просто грандиозная истерика. Дурсли метались по дому, не зная, как унять такое горе. Неизвестно, чем бы всё обернулось, но ситуацию спас сам Гарри, который сообразил просто отдать всё несчастному жадине - всовывал ему в руки игрушку за игрушкой, а когда руки карапуза уже были заняты, обезьянку пришлось пристроить у него на голове. Дадли ещё долго всхлипывал, обвешанный чужими подарками как рождественская ёлка, а Петунья всё бегала вокруг Гарри и смущённо шептала:
- Умница, умница! Ты же знаешь, Дадличке надоест с ними играть через пять минут, и ты сможешь делать с ними всё, что захочешь…
- Боже, это какой-то кошмар, - пыхтел Вернон.
Единственным, кому понравился этот День рождения, был, наверное, Гарри. Когда праздничный торт был съеден (бОльшая «половина», конечно, досталась Дадли) и всё семейство собралось у камина, наблюдая, как Дадличек ловит магнитных рыбок, Гарри обвёл всех скромным взглядом и чётко так произнёс:
- Спасибо!..
- Он… заговорил! Вернон, ты слышал? Он заговорил! - в восторге заверещала Петунья, хватая мужа за рукав.
- Ну, да… - дядя был польщён, он сразу приписал достижение себе. - А чья школа, а?!
- Он так всегда говолит, - вдруг заявил Дадли. Но на него, как-то, никто не обратил внимания.
Глава четвёртая.
Шло время. Семья жила спокойно, без всяких чудес и особых странностей. Дурсль преуспевал (хоть и проводил на работе слишком много времени - объёмы производства вдруг резко возросли). Петунья слыла образцовой хозяйкой. Среди соседей никому бы даже в голову не пришло усомниться в их исключительной добропорядочности. Это было время благоденствия. Мелкие проблемы Петунья решала с лёгкостью.
Марджори посещала Дурслей крайне редко.
- У тебя слишком шумно, Вернон! - заявляла она обычно по телефону.
На самом деле, в доме шумели только её собачки, поскольку Дадли собак побаивался и прятался от них в шкаф, а Гарри дразнил любимцев Мардж тихо, исподтишка. Он дёргал толстунов за хвосты, а затем ловко уворачивался от них, бегая по всему дому. Стоит ли говорить, что Мардж в душе затаила к маленькому Поттеру несколько претензий. Заметьте, миссис Дурсль такое положение вполне устраивало.