И Миша выбрал правильный путь.
Сторожа на стройке и в обычные-то дни встретить было невозможно – мальчишки постоянно играли здесь в войнушку, а новосёлы заходили одолжиться свежим раствором, арматурой и досками, в разумных, конечно, пределах. А уж в новогодний вечер его и с собаками нельзя было отыскать.
После дежурства Рычагов некоторое время оставался на службе, делая вид, что чем-то там срочно занят. Но это никого, похоже, не интересовало. И когда наступил тот затишный временной провал перед самым Новым годом, о котором здесь уже упоминалось, – он пошёл на стройку.
Целая дверь оказалась довольно тяжёлой и неудобной для переноски. Поэтому он лезвием перочинного ножа отжал занозистый штапик и вынул только стекло. Стекло было лёгким, но, чтобы не сломать, нести его пришлось двумя руками прямо перед собой. Толстые кожаные перчатки не давали стеклу выскользнуть и порезать ладони. С несколькими остановками, давая рукам отдохнуть, вполне можно было дойти до дома. Главное быть внимательным, не споткнуться и не налететь на какую-нибудь корягу в темноте… особенно в Мадриде.
Зина шла по тропинке между покосившимися гнилыми заборами. Щелястые тени расчертили белый снег перед ней чёрными колючими полосами. Небо затянуло облаками, стало ещё темнее. Талый снег скрипел и чавкал под подошвами новых сапог. Звук отражался от кривых досок и казалось, что сзади кто-то идёт. Девушка остановилась и обернулась. Никого нет. Скрип послышался откуда-то сбоку. Там явно шёл человек… Что делать? Вернуться назад? А если и он пойдёт той дорогой?.. И ведь всё равно надо домой… Вон уже и окна на верхних этажах видны… Пройти-то осталось совсем немного…
Сами собой в голову полезли дурацкие мысли. Вспомнила о том, как в прошлом году пьяный прапорщик в подъезде соседнего дома зарезал свою подругу… Но ведь это было в доме… И летом…
Зина ускорила шаг и не заметила, как наткнулась на большой ящик, покрытый снежной шапкой. Это был не ящик, а штабель старых кирпичей, которые местный Кум Тыква много лет собирал по окрестным развалинам в надежде когда-нибудь выстроить из них гараж для своего «Запорожца». Штабель был аккуратно закрыт рубероидом, и, чтобы его не сдувало ветром, прижат по углам обломками кирпичей. Ближний обломок оказался как раз нужного размера: и увесистый, и в руке хорошо лежит. Через вязаную шерсть варежки Зина кончиками пальцев чувствовала все его холодные уголки и трещинки…
Надо только сразу ему в морду бить, пока он не набросился…
Миша остановился, поставил стекло на снег, пошевелил пальцами. Оно хоть и лёгкое, но, если всё время идти, вытянув вперёд руки, плечи под тяжёлой шинелью затекают. Отдохнув, он двинулся дальше – навстречу, завершающему предначертанную злобной старухой серию, пятому удару.
Зина подняла руку с кирпичом повыше и пошла вперёд… Уже не понятно с какой стороны, спереди или сзади, слышался скрип снега. Вот сейчас последний поворот, а за ним прямой переулок и родная Комитетская улица с жёлтыми панельными «хрущёвками» в ярких праздничных окнах. Но, что это!
Из-за поворота прямо на неё растопырив загребущие лапы вышел здоровенный мужик. Он шёл, не останавливаясь и не опуская рук, как ходят роботы, зомби или дрессированные медведи. При этом мужик молчал, а на месте его лица белело расплывчатое пятно… Ещё несколько шагов и он схватит её своими огромными чёрными ручищами…
От напряжённого дыхания стекло перед лицом Михаила немного запотело и покрылось инеем. Чтобы не сойти с дорожки, он периодически приседал и наклонял голову, заглядывая ниже заиндевевшего и утратившего природную прозрачность пятна. Это движение и спасло ему, если не жизнь, то внешний вид, без сомнения.
Кирпич в слабой девичьей руке оказался достаточно эффективным оружием, чтобы не только разбить стекло, но и повалить человека на спину. Удар пришёлся точно в лоб, а ещё точнее – в кокарду с веночком из золотистых листьев и красной звездой посередине. Офицерская цигейковая шапка смягчила разящий удар, но всё-таки не смогла полностью рассеять его сокрушительную энергию и позволила кирпичу вырубить Мишу секунд на тридцать. А, может быть, это просто сработала защитная реакция, выработанная его мозгом во время предыдущих экспериментов.
Когда он очнулся, то увидел над собой красивое перепуганное лицо молодой девушки. Было темно, но девушка наклонилась так низко, что он чувствовал её дыхание. Ему даже показалось, что она хочет его поцеловать, и он доверчиво подставил губы.