Глава 9
Она не подавала признаков жизни. Не шевелилась, я позвал ее - никакой реакции. Я медленно опустился на холодный снег около нее. Моего не подвижного ангела. Она лежала неестественно. Ее кожа была бледной и холодной. Румянец со щек исчез, но она дышала. Из ее рта тоненькой струйкой вырывался пар. Дыхание было очень слабым.
У меня появилась надежда на ее спасение. Рядом с ней я увидел на белом снегу бурые пятна и перевернул ее на бок. Я действовал осторожно, чтобы сильнее не навредить ей.
Ее крылья...
Они были раскрыты на половину и сильно изодраны, а на другом крыле не хватало приличного куска там, в районе лопаток, где корни крыльев. Этот кусок был варварски выдран вместе с кожей и от туда шла кровь. Я умер от этого. Мне вырвали корни крыльев...
По другому ангелов убить нельзя. Хорошо, что остальные крылья целы. Когда заживет то место, ей станет намного легче, чем сейчас. Я взял находившуюся без сознания девушку и понес в дом. На снегу остались лежать перепачканные в крови перья. Пройдет не много времени и они превратятся в пыль.
В ее комнате царил полнейший беспорядок устроенный мною. Мне ничего другого не оставалось, как отнести ее в мою комнату, на свою кровать. Мелкие ранки покрывали все ее тело. Она так и не пришла в сознание. Слезы покатились из глаз. Мне было страшно и больно смотреть на нее. Я чувствовал ее боль, потому что я знал какого это...
Мне пришлось раздеть ее. Я увидел то самое родимое пятно, не сдержавшись - поцеловал ее и она задрожала. Я обработал и перебинтовал ее спину, а так же все ее порезы, переодел в теплые вещи и накрыл одеялом. Она стала по тихоньку согреваться.
Ангелы не болеют, но не тогда, когда они ранены. Она до сих пор не двигалась и не убирала крылья. Я поправлял их сам, чтобы ей было комфортно.
Потом началась моя агония и безысходность..
У нее началась лихорадка. Ее раскрытые крылья связывали мои руки. Я не мог вызвать врача. Гугл и Википедия стали моими ассистентами. Чтобы сбить температуру я пичкал ее уколами и обтирал ее прекрасное тело прохдадной водой. Чтобы в ее груди прошли сильные хрипы я вливал насильно лекарства и поил теплым чаем с вареньем и медом.
Я не сомкнул глаз пока она бредила три адских для нас обоих дня. Я слушал ее стоны и всхлипывания. Только три слова она произнесла пока была в бреду: крылья, Леша и прости... На моей большой кровати она выглядела как хрусталик, который в любой момент мог сломаться и расколоться.
Когда она не много успокоилась я принял душ и насильно впихнул в себя несколько бутербродов и чашку крепкого растворимого кофе и ринулся обратно к ней.
Температура спала... Хорошо... Значит можно спокойно вздохнуть, но еще рано расслабляться. Каждый вечер на протяжении недели - один и тот же ритуал : смена постельного белья, смены ее пижамы и поцелуй в родимое пятнышко... Стирка...
Разум еще не простил ее в отличие от сердца. Дальше душ, кофе, без бутербродов, потому что продукты закончились и вновь дежурство возле нее. А утром я заглянул в ее глаза - янтарного оттенка и понял, что снова пропал.
Мира улыбалась своей робкой и притягательной улыбкой. Хотя ее раны еще не зажили и приносят боль, и дискомфорт. Она все еще была слабой. Я не смог улыбнуться в ответ. Было очень тяжело это сделать, она поняла почему и сникла.
Я быстро смотался в магазин. Вечером она уже смогла проглотить несколько ложек куриного бульона, кашель тоже стихал.
Она свернулась " клубочком" и засопела. Я только смог принять душ, на кофе и еду не хватило сил и осторожно прилег рядом, вдыхая ее запах и укрывая нас одеялом.
На улице бушевала метель. Сильно завывал в трубах ветер, но нам было все равно. Мы спали крепко и безмятежно. Когда я открыл глаза, то не понял, за окном было уже темно или еще? Миры рядом со мной не оказалось. Я выскочил в коридор, услышал щелчок открываемого замка. Дверь в ванную открылась и мои руки тут же подхватили слабую девушку.
Она приняла душ, стояла и прижималась ко мне в одном замотанном вокруг тела полотенцем. Я снова перебинтовал спину. Надел на нее свою чистую футболку и заставил лечь в кровать. Разогрел остатки бульона и мы поужинали вместе. Ее руки тряслись, как и мои. Она вымоталась физически, я же - эмоционально.
Я поставил грязную посуду на тумбочку и лег рядом. Она не возражала, лишь прижалась сильнее ко мне. Ее не смущало, что под футболкой на ней нет белья. Нам обоим было не до этого. Мы снова погружаемся в глубокий сон. Мне даже кажется, что нам снится один и тот же сон, сон на двоих. Просыпаюсь и вновь ее нет рядом, ванная пуста.