Я аккуратно положил ее на землю, укрывая курткой. Мстислав смотрел на меня не моргая ибо увидел в моих глазах свою смерть. Я бросился на него с голыми руками. Его свита не смогла быстро среагировать, мы повалились на землю. Он был силен, как никогда, но я не сдавался не сейчас. Его кулаки впечатывались в мое тело, кромсая его, превращая меня в ничто. Его крылья сбивали меня с ног, но я каждый раз вставал снова, я выжидал удобного случая, разрешая превращать меня в фарш. Его прихвостень протянул тот самый клинок, с которого ещё капала остывшая кровь Светлой. Но я перехватил его руку, тем самым разрезая свою. Секунды замешательства хватило, чтобы взять клинок другой рукой и вот уже его крылья летят на пыльную землю. Я рвал их на нем с остервенением, словно копал клинком землю, кровь текла по моим рукам, он уже не сопротивлялся ибо знал, что это бесполезно ибо он сейчас сдохнет. Сдохнет на пике своей мнимой славы. Сдохнет от моих рук, рук его врага и соперника. И вот уже от его крыльев ничего не осталось. Только жалкие вырванные ошмётки, которые с брезгливостью я отпихивал мыском своего серого от грязи ботинка.
Тут же подскочили и мои бойцы, воры, карманники. Видя мою борьбу, они действовали также не щадя. Мстислав был побежден, как и все остальные. Ни одного падшего Ангела с крыльями в этой округе не осталось. Люди были освобождены. Я ждал Бога, чтобы покарать Мстислава. Я призывал его. Сейчас, заглядывая в жалкие глаза, я видел его страх, мог читать его мысли, которые умоляли пощадить.
- Она тоже этого хотела. Просто жить...- показал я на Миру, но под моей курткой была пустота. Только не большая лужица крови свидетельствовала о том, что она умерла. Я ещё не до конца осознал, не до конца принял ее смерть, что я ее больше не увижу, не почувствую, не заговорю с ней. Чувство потери только только начали доходить до моего понимания, сердца и души. Моя душа заплакала. Ее затопило такое горе, о котором я раньше не знал. Сердце начало кровоточить и весь смысл дальнейшей жизни пропал. Перестал существовать для меня.
Мстислав жалобно завыл напоминая о себе. Пришлось вырубить его ногой, чтобы он заткнулся на некоторое время.
Вскоре явился и сам правитель верхнего мира. Я видел, с какими щенячьими глазами смотрел на нас Мстислав, но собаке - собачья смерть! Бог передал их Аиду, отдал на растерзание его голодным псам, я видел, как один из псов, зажала его голову зубами, разгрызая шею. Но и это ещё была не смерть, Аид увел всех падших в свои владения, пообещав вдоволь наиграться со свежим мясом.
Я поступил с Мирой точно также, как и с Оскаром и уже вскоре мы прочесывали каждые закоулки в поисках мятежников. Они прятались, бежали словно крысы с тонущего корабля. Вера вновь появилась в людях, она делала их сильными и смелыми. Вскоре Оля была со мной, когда опасность миновала, я занялся поисками ее родителей, но увы! Их уже не было с нами... Не в этом Мире.
- Ты с самого начала знал исход? - спросил я у Бога.
- Да, знал. Но ты многое изменил в нем в лучшую сторону, поэтому твоя вера в победу и чистое сердце помогли справиться намного быстрее и с наименьшими потерями.
Лишь Оля была сейчас отрадой для меня, моим спасением. Люди потихоньку отстраивали заново города, верхние им помогали, я официально стал отцом прекрасной девочки. Я узнавал ее потихоньку, приспосабливался, наш завтрак уже не был подгоревшим, каждое утро мы начинали с просмотров мультфильмов, а на ночь я читал ей сказки, мы даже разучили с ней песенку про ЛЬВЁНКА и черепаху.
Открывались заводы и фабрики.
Пора было возвращаться в Москву, только не в пустую холодную квартиру, а в дом Миры, который я отремонтировал сам, своими силами. Ее комната была всегда заперта на ключ с которым я не расставался.
Никогда я не смирюсь с ее потерей. Утром я пил все тот же кофе, гадкий и горький на вкус. Я его цедил маленькими глотками, чтобы вновь чувствовать горечь потери.
Лишь стоя в душе, под струями горячей воды я давал слабину, вспоминал наше с ней время, ее поцелуи на своей коже, духи и шелковистые крылья. Боже, мне до сих пор было больно и я не раз давал волю слезам, чтобы прогнать комок в горле чтобы стало хоть чуточку легче моей душе - душе Ангела, хоть и без крыльев.