Она выдохнула и пошла по направлению бормотания.
Пробралась сквозь заросли, разодрав кожу о колючие ветки. И вот оно… жутко странная картина. Девочка — с черными, как крылья ворона, локонами — рисует звезду на бетонном настиле. Вокруг расставлены свечи, ярко сверкающие в темени.
— Что ты делаешь? — спросила Марлин, скрестив руки на груди.
В ответ ее обдало запахом жжёных спичек и ледяным тоном:
— Не твое дело! Убирайся!
Марлин и не подумала... Окинула незнакомку любопытствующим взглядом, отметив утонченные черты лица. Внешность истинной аристократки.
Когда Феликс был жив, она всё норовила сотворить с собой нечто подобное: у пластического хирурга подправить нос, губы, углы челюсти, но Феликс сказал, что она свихнулась, и Марлин забросила эту идею. У нее и вправду был всего один недостаток, но очень значимый (по ее личному мнению) — маленький рост. Из-за него Марлин прозвали в школе «писклёй».
— Девочка не должна находиться ночью на кладбище, — сказала она и постучала пальцем о золотые наручные часы.
— Значит, тебе можно здесь находиться, а мне нет?
— Во-первых, я взрослый человек, во-вторых, я не под луной гулять пришла. А вот почему ты здесь?
— То есть с виду это непонятно? — фыркнула девочка. — Мозг — не твоё, да? Я делаю обряд, а ты мне мешаешь. Вызываю герцога Агареса. Он управляет тридцать одним легионом демонов, поэтому советую тебе сгинуть отсюда!
— Вот как… — Марлин села на лавочку. — Тогда я останусь с тобой. Если у тебя вдруг получится, мы с твоим демоном вместе посмеемся. Что это ты нарисовала на бетоне?
Девочка выкатила глаза. Большие такие… громадные, как две планеты, полностью покрытые ледниками.
— Это пентаграмма! С ее помощью я призову Агареса, — гордо ответила она, взмахнув волосами.
— Максимум, что ты призовешь — еврейский конгресс. — Марлин приблизилась к девочке и указала пальцем на рисунок: — Это не пентаграмма, а звезда Давида. У пентаграммы пять концов, а у твоей звезды их шесть.
Девочка оглядела рисунок, рассеянно повела головой и смутилась.
— Как тебя зовут?
— Крис. Кристина, — ответила она и поджала губы.
— Что ж, Крис, если хочешь чем-то заниматься, необходимо хотя бы знать основы дела. Оккультизм не исключение. Мое имя Марлин, но предпочитаю, чтобы меня называли Мари.
Она протянула руку, и Крис с подозрением ответила на рукопожатие. Тонкая ладонь девочки оказалась до дрожи холодной.
— Что ты здесь делаешь ночью? Не думала, что кого-то встречу.
— Навещала кое-кого и заснула. Гордиться нечем. А ты вполне могла встретить парочку наркоманов. Может, и маньяка, — строгим тоном проговорила Марлин, однако девочка совершенно спокойно взирала на нее, будто не видела здесь никакой угрозы. — Когда я была твоего возраста в районе кладбища, где я жила, как раз завелся такой экземпляр. Нападал ночью, выскакивая из-за старых памятников.
— Круто, — воодушевилась Крис, приняла весьма надменную позу и с вызовом вскинула подбородок. — На этом кладбище ничего путного не происходит. Я только цыган наблюдала, ворующих цветы с могил. Странные они.
«Сказала девочка, рисующая пентаграммы на бетоне», — подумала Марлин.
— И всё же… тебе надо быть осторожнее. Это опасно.
— Я не боюсь смерти, — отмахнулась Крис, сверкнув голубыми глазами.
— Это правильно. Бояться твоей смерти будут те, кто тобой дорожит. — Потирая изгиб руки, Марлин рассеянно опустила взгляд на догорающие свечи, расставленные вокруг чертежей. — Зачем тебе эти мерзости?
— Я хочу стать сатанисткой, — заявила Крис, выпрямляя спину: то ли потому что считала сатанизм чем-то головокружительно прекрасным, то ли, чтобы казаться выше на фоне Марлин.
С девочкой они были примерно одного роста.
Хотя обольщаться не стоит, ведь Кристина еще вырастет, а я так и останусь размером с домового.
Однако у девочки откровенно худое телосложение, длинные ноги и костлявые лопатки, но очень красивые черты лица и шея удивительной журавлиной тонкости.
Марлин же стройна, прекрасно сложена, хотя и неуклюжая, но с виду изящная. С лицом не эталонным, но нежным: выразительные серые глаза, маленький рот с пухлыми губами и выразительные скулы. Так говорил Феликс…
— Разве родители не разозлятся, что ты ночью шаришься где-то?
— Слушай, просто свали отсюда, а?
Глаза девочки, цвета инея, заблестели. Она отвернулась. Марлин поняла, что вопрос о родителях ее расстроил, и уточнила догадку наверняка:
— У тебя плохие отношения с ними?