Единственная, кто не явился — была Сеера. Она сбежала. Но особо искать ее никто не стал — это не было приоритетной задачей. Навредить она ни мне, ни тем более Андрасу она не могла — на нас теперь стояла защита рода.
Пока еще мое состояние позволяло мне путешествовать, то мы с мужем вскоре отправились в гости к моему отцу, чтобы лично сообщить ему о пополнении в семье. А по дороге мы активно возвращали к жизни природу этого мира.
Оказалось, что пробудить ее могу лишь я своей силой, а вот уже помочь расти и благоухать, напитывать силой могли уже дарканы. Поэтому я считала своей главной обязанностью в каждом поселении оживить хотя бы несколько кустов и деревьев, а дальше уже симбиоз природы и даркан поможет им развиваться и расти.
Люди, видевшие все это прозвали меня богиней жизни и стали поклоняться мне, ведь куда бы я не направлялась — за мной оставалась полоса живой природы и оживший кусочек мира. Я бы и не знала об этом, если бы случайно не подслушала сплетни слуг.
Хорошо хоть храмы в мою честь не ставят, усмехнулась я, и под воротами поместья Андраса паломники не ошиваются.
У отца мы гостили две недели, за которые я полностью оживила сад вокруг родительского дома, да и улочки в городе приобрели несколько зеленых украшений. Маркиз Ардор от известия, что вскоре станет дедом, чуть не заработал сердечный приступ, благо моя сила тут же помогла ему оправиться от чрезмерной радости, а мы клятвенно пообещали ему, что будем регулярно подкидывать ему внуков. От этой мысли в глазах Андраса сверкнули хитрые смешинки, но он промолчал и ничего не сказал. Да и не за чем — я и так поняла его по одному только довольному виду, как у сытого кота.
А на обратном пути я столкнулась с Сеерой. Она подкараулила меня, когда я на пару минут осталась одна у входа в таверну, и накинулась на меня с коротким кинжалом в руках и злобным шипением.
— Это мой титул! Это я должна стать властительницей!
Я даже увернуться не успела, как острие приблизилось к моему горлу, но вдруг будто бы увязло в чем-то и остановилось в паре миллиметров от кожи. Сеера же вздрогнула и завизжала диким криком, отходя от меня на несколько шагов. На шум выбежал Андрас и встал рядом со мной, обняв меня.
— Как была дура, так и умрет, как дура — печально вздохнул он.
А в это время Сеера истошно вопила, пока ее кожа обугливалась прямо на глазах, а спустя несколько минут от девушки осталась лишь горстка пепла.
— Что это было? — спросила я удивленно.
— Сработала защита рода. Жаль, конечно, она могла бы излечиться и стать кому-то парой. Нас и так слишком мало, чтобы удерживать этот мир.
Я ничего не сказала ему, но потянулась к его губам за поцелуем. Андрас не разочаровал и тут же завладел моими губами.
Когда мы вернулись в его поместье, то не узнали местность вокруг. На сколько хватало глаза простиралось зеленое поле, кое-где разбавленное цветными пятнами. Деревья стояли могучей стеной вдоль главной дороги, а также опоясывали в несколько рядов наружные стены. Сад внутри тоже благоухал. Теперь моим любимым занятием стало завтракать на балкончике, вдыхая аромат цветов. А какого было мое удивление, когда я впервые увидела самую настоящую бабочку! Хоть она и была гораздо крупнее земных родственников, но это придавало ей еще большую красоту.
Спустя восемь месяцев у нас родились наши долгожданные близнецы. Первым, как и положено, на свет появился сын — наследник рода, а спустя несколько минут его догнала его сестренка. Все время Андрас находился рядом со мной, не выпуская мою руку из своей и щедро делясь своей силой со мной и детьми. Именно благодаря этому все прошло без осложнений и достаточно быстро.
Сына Андрас назвал Райнером, а вот имя для дочери выбрала уже я — Селена.
Дружный плачь наших новорожденных детей ознаменовал новую эпоху в этом мире, а сами близнецы стали символом возрождения — ведь они стали первыми детьми даркан за пятьсот лет. И у народа моего мужа появилась надежда на возрождение.
Эпилог. Десять лет спустя
Андрас шел широким размашистым шагом по открытой галерее, ведущей во внутренний сад. Он чувствовал эмоции своей жены, и они не радовали его уже на протяжении последнего месяца — он чувствовал ее грусть, затаенную тоску и какую-то безысходность. Но сколько бы не пытался выяснить в чем дело — она лишь отмалчивалась.
Вот и сейчас его сердце кололо острой иглой. Он знал, где она прячется в одиночестве, скрываясь ото всех — старая беседка, укрытая густыми зарослями и увитая лианами, с видом на небольшое озерцо в каменной чаше.