Парень опять скривился, а я посчитала прелюдию оконченной.
— Адор, — серьезно сказала я, — по приходе в замок, я отведу тебя к Наблюдателю. С этого момента ты поступаешь в его распоряжение, и очень тебя прошу, делай все, что он говорит.
— Что это означает?.. Что с герцогом? — он всполошился ни на шутку.
— Аджей был жив — здоров, когда я покидала дворец. Не беспокойся за него… Не беспокойся ни за кого, кроме себя… и Трин.
— Трин?!
— Да. Ты сопровождаешь элиссу Тринитту Тиро в качестве телохранителя. И это все, что должно тебя заботить на ближайшее время.
— Диана, что происходит?
— Адор, прости, но у нас совсем нет времени на долгие беседы. — Мы как раз подошли к окружающей дворец стене. — Поэтому буду краткой. Наблюдатель отпускает элиссу Тиро в родовое поместье. Времени хватит обернуться туда — обратно до заседания Альянса. По официальной версии девушка едет навестить прикованную к постели больную мать. Аджей в курсе. Все согласовано и одобрено.
— А по неофициальной? — уцепился за мою оговорку Адор.
— Неофициальную знает ирье Керш, — печально вздохнула я. — Это ведь его задумка. Но делиться ею он не торопится.
— А ты… случайно не знаешь? — намекнул Адор на мое близкое знакомство с Наблюдателем и чуть заметно покраснел.
Я подавила желание сказать, что в постели предпочитаю заниматься делом, а не разговорами, и дипломатично ответила:
— Догадываюсь… что нападения можно ожидать в любой момент, и надеяться придется только на себя…
Час Икс наступил — Адор и Тринитта покинули Эвиноллу. Случилось это(не без помощи Наблюдателя) только ближе к вечеру. Как по заказу(чьему — неизвестно) к самому моменту отбытия начался проливной дождь. Карету подали к самому крыльцу, но, уверена, и тех поспешных десяти шагов по ступеням хватило для того, чтобы промокнуть до нитки.
Трин выглядела отвратительно: одежда висела на ней как на вешалке, лицо осунулось, кожа приобрела землистый оттенок, а темные круги вокруг глаз потрясали своей величиной. Выражение: «краше в гроб кладут» в данный момент подходило ей идеально. И даже угасающий свет дня, обычно тактично скрадывающий мелкие недостатки внешности и добавляющий ей благообразия, был не в силах смягчить печальное зрелище.
Адор явно чувствовал себя не в своей тарелке и деликатно отводил глаза от спутницы.
Экипаж сопровождали четверо верховых, среди которых не было никого из охраны замка. Пользуясь своим положением, Наблюдатель отобрал их из свиты прибывших королей. Воины, все как один были рослые, крепкие(во всяком случае с виду) и хмурые. Еще бы! Кому захочется мотаться под дождем по чужой стране, вместо того, чтобы беззаботно подпирать стены у покоев своих правителей, время от времени радуя душу глотком-другим принесенного под полой вина.
Аджей, также присутствовавший при отъезде, пытался делать вид, что происходящее не имеет к нему никакого отношения, но так часто хмурился, поджимал губы и преимущественно хранил молчание, что сомнений относительно его недовольства по поводу подозрительного путешествия не возникало.
По данной теме он высказался лишь однажды, довольно резко заметив, что отправляться в путь на ночь глядя весьма опрометчиво, но Риан невозмутимо пропустил эту реплику мимо ушей, и Аджей посчитал ниже своего достоинства и дальше продолжать проявлять свое негодование прилюдно. Однако не надо было обладать выдающимися умственными способностями, чтобы понять, что его раздражение никуда не денется, а так же предположить с большой долей вероятности, на кого оно потом выльется. Особенно если учесть свидетелем какой почти интимной сцены волей случая стал герцог.
Вышло так, что мы с Наблюдателем совершенно неожиданно и буквально всего на пару минут оказались вдвоем за поворотом узкого, ведущего к служебному выходу коридора.
— Твое несчастное лицо вселяет в меня сомнение в собственных силах, — с легкой иронией сказал Риан. — Если не перестанешь заранее хоронить своих друзей, накличешь беду.
Вместо ответа я грустно улыбнулась. И тогда он коснулся пальцами моего лица — неожиданный ободряющий и очень личный жест, говорящий гораздо больше слов. Я накрыла его руку своей, прижалась щекой к теплой ладони, замерла, жадно впитывая в себя и этот жест, и то хрупкое равновесие, которое появилось между нами с прошедшей ночи.
Он тоже улыбнулся сдержанно, едва заметно, но при этом необычайно нежно.
— Я сделаю все возможное. Верь мне…
И именно в этот момент из-за поворота появился Аджей…
Так что в ближайшем будущем меня, скорее всего, ожидал список очередных претензий. И это была еще одна причина, по которой мне хотелось оттянуть момент отъезда Адора и Трин. Но, увы. Дверца кареты захлопнулась, возница щелкнул кнутом, и лошади покорно зарысили к воротам в дождливом сумраке прохладного вечера.
На этот раз я шла позади герцогской процессии, уступив место на передовой другим телохранителям. Шла, и с каждым своим шагом отставала все больше и больше. Мужчины скрылись за поворотом коридора, звуки постепенно отдалялись. Я потопталась на месте и свернула к лестнице.
Шальная, совершенно безумная мысль родилась в моей голове: нагнать экипаж и сопровождать его лично, хотя бы до рассвета.
Только, похоже, это будет последнее своеволие, которое я позволю себе прежде, чем Рагдар расторгнет наш договор. А в том, что после третьей ночи моего отсутствия он это сделает, я почти не сомневалась. Конечно, я потеряю при этом очень приличную сумму денег, но…
— Диана, — стальные пальцы сжались на моем запястье.
Руку обожгло огнем. Я вскрикнула от неожиданности и боли. В глазах замелькали золотистые точки.
Передо мной стоял Аджей…
Стоял пару секунд не больше, после чего повернулся и потащил меня за собой.
Его охрана ждала нас в следующем коридоре. Пропустив вперед, воины потянулись следом, осматриваясь по сторонам с крайне сосредоточенным видом, по нам же лишь изредка скользя рассеянными невидящими взглядами.
Весь путь до покоев герцога мы проследовали молча.
Весь путь я готовилась к разговору, и продумывала речь.
У меня не было времени для бесед, но я все же решила поговорить. Недолго. В конце концов, Аджей имеет на это право.
Как только за нами с грохотом закрылась дверь, отрезая от посторонних, я набрала в грудь побольше воздуха, открыла рот… но Аджей меня опередил.
— Я слишком долго ждал, когда ты придешь сама, — он притянул меня к себе, сжав в болезненно-крепких объятиях, и накрыл мои губы своими, горячими и жадными…
Это было как вспышка, как столб ярчайшего пламени прокатившего по телу от пяток до макушки и взмывшего вверх…
Это было как шторм, как гигантская волна, сносящая с ног, подхватывающая и затягивающая в безумный водоворот…
Это было как ураган, как порыв ветра, ужасающий по своей силе, сметающий все на своем пути…
Это была стихия. Просто стихия, безразличная к судьбе отдельно взятого существа…
…С этим поцелуем, горячим, страстным, ненасытным я выпала в другую реальность, тонувшую в бордовых тонах, где тело стало мягким и податливым, словно воск. Каждое прикосновение жадных ищущих губ отзывалось искрящейся вспышкой в затуманенном сознании, сладкой болью.
Руки торопливые, настойчивые, нетерпеливые, заставляли кожу гореть. Кровь стучала в ушах, сердце колотилось как безумное. В животе скручивалась, разрасталась тугая спираль напряжения. Еще немного и она развернется, пронзит тело насквозь.
Аджей отстранился, гладя меня по голове, по лицу, прошептал хрипло:
— Не так… Не здесь…
Я не понимала его. Меня трясло.
Зачем он отпустил меня? Он нужен мне.
Я ухватилась за ворот его рубашки и дернула на себя. Ткань жалобно затрещала. Мои ладони коснулись его груди, живота. Вот он. Так нужный мне. Рядом. Горячий, задыхающийся, стонущий.
Реальность снова исказилась, поплыла… Нет. Это Аджей подхватил меня на руки. Дверь спальни с грохотом отлетела в сторону. Я упала на кровать.
Трещит и рвется ткань. Горячее тело Аджея придавливает к кровати. Он пылает и дрожит, так же как и я. Наконец-то.
Пожалуйста… или я сейчас умру. Кажется, я говорю это вслух.
Я не лгу. Это правда. Желание сжигает меня изнутри.