Когда в бывшем благословенном месте пропали три сильных опытных мага и караван с дорогущими коврами из соседнего государства, король приказал строить другую дорогу. По холмам в обход Радужного пустить ее не могли, поэтому решили прорубать через лес. Деревья валили все лето и осень, и только к первому снегу новый путь был открыт.
Но началу Радужное притягивало к себе искателей приключений всех возрастов. Многим хотелось разгадать страшную тайну деревни. Из смельчаков вернулись лишь единицы. О том, что видели, они не распространялись, но предостерегали от необдуманного путешествия другие горячие головы. Достоянием общественности секрет Радужного так и не стал. Со временем, тайна перестала лихорадить народ, воспоминания подстерлись. Старую дорогу забросили совсем. Иногда только, примерно пару раз в год, очередной отчаянный парень отправлялся в опасную экспедицию к сгоревшей деревне. Однако общественный интерес спал. Просто все помнили, что туда соваться нельзя.
Гевар все рвался в Радужное. Хотел доказать свое бесстрашие. Мальчишка. Мне такая мысль не приходила в голову даже в детстве.
Не то чтоб я так уж опасалась Радужного. Я вообще мало чего опасалась. Дамиэна разве что… но это другая история. Просто я всегда старалась следовать правилу, накрепко вбитому Учителем в мою голову: если ты знаешь о возможной опасности и у тебя есть возможность ее избежать, сделай это. Глупо рисковать своей жизнью ради убеждений, принципов и нелепых идей.
Все-таки Аджей казался мне более благоразумным. Я глянула в напряженную спину(герцог снова вырвался вперед) и вздохнула. Ну и чем он отличается от своего младшего брата?! Ведет себя как ребенок!
Старая дорога, проложенная еще при Сибарде-Лихоимце, была выложена брусчаткой, и только поэтому не заросла еще подобравшейся к ней и сжавшей в вязких зеленых объятьях с двух сторон вездесущей жадной травой. Между камней кое-где уже пробивались пучки по-весеннему ярких сочных стеблей. Местами дорогу размыло неоднократным таяньем снегов и дождями. Вывороченные камни расползались как петли на спущенном вязании. Из трещин и ям голым стылым нутром торчали песок и мелкая галька.
Когда впереди замаячили знаменитые Кабарские холмы, в воздухе ощутимо потянуло терпкой гарью. Лошади обеспокоено зафыркали.
— Торфяники что ли горят?! — проворчал Драй.
— Нет. Это Радужное…
— Чего? — наемник вскинул на меня глаза.
В ответ я только пожала плечами: он меня прекрасно слышал, зачем повторять.
— Что ты сочиняешь? — Драй стал так воодушевленно возмущаться, что я даже пожалела об очередном предоставленном ему поводе выместить на мне свое раздражение. — Там уже давно все сгорело! Придумала тоже! Нечего тут нагнетать да запугивать!
Пререкаться с ним мне не хотелось, и я снова пожала плечами и отвернулась, но тут же натолкнулась на испытующий напряженный взгляд Лагри.
— Ты вроде говорила, что не бывала здесь раньше… — медленно начал он.
— Не ты один имел беседу с Лиагорном-Странником. — Прервала его я и обратилась к Аджею, — нам не мешало бы передохнуть перед Радужным…
Рагдар, хмуря брови, оглядывал холмы.
— Нет, — отрезал он. — Времени мало…
Радужное встречало нас рваными облаками едкого серого дыма и обугленными остовами домов. Лошади храпели, вздрагивали и пританцовывали под всадниками. Жеребец Дака взвился на дыбы, оглашая округу истеричным ржанием, и внося еще большую сумятицу в ряды своих собратьев. Нам еле-еле удавалось сдерживать животных.
— У тебя случайно не осталось того волшебного средства, что сбивает обоняние? — ко мне приблизился Адор пару минут назад чуть не свалившийся со своего гнедого.
Я покачала головой и спрыгнула на землю. Вытащила из сумки сменную рубаху и повязала ею морду своей взбудораженной лошадки. Получив порцию поглаживаний и произнесенных тихим спокойным голосом комплиментов, животина перестала бить копытами и немного успокоилась. Мужчины спешились, следуя моему примеру, и тоже занялись лошадьми.
Жесткие пальцы сжали мой локоть. Я вздрогнула от неожиданности, но обернуться не успела — Аджей спиной прижал меня к себе.
— А знаешь, — шепнул он мне в ухо, щекоча горячим дыханием, — Гевар очень хотел здесь побывать…
Я и ответить ничего не успела, как он стремительно отстранился.
— Мой герцог, может нам все же имеет смысл поискать другой путь? — Квентин выглядел немного растерянным.
Рагдар вслед за ним перевел взгляд на дымящиеся развалины:
— Неужто ты боишься, друг мой?!
— Место здесь действительно… нехорошее… Попахивает колдовством…
Аджей рассмеялся:
— Не ты ли предложил нам этот путь?! Теперь поздно отступать, Квентин. Идемте.
Он шагнул в колышущееся серое марево, я поспешила следом, метнув на Адора быстрый взгляд.
Гвиоль понял меня правильно, громко рявкнул:
— Держаться рядом! Не отставать!
И мы ступили на территорию Радужного…
Тишина. Ни прозрачная умиротворяющая. Ни тревожная зловещая. Ни затишье перед бурей. Давящая на уши, тоскливая, безнадежная, с привкусом горечи. Отзвук боли. Тишина, следующая за последним вздохом… Серые колышущиеся тени. Рваные клочья дыма.
Тишина подавляла звуки, втягивала их словно огромная жадная воронка. Цокот копыт, бряцанье сбруи и оружия, шаги людей и фырканье лошадей — все было едва слышным, смутным, жалким, заглушаемым безмолвием безысходности.
Идти вперед было трудно. Горький дым сжирал воздух. Стоило прибавить шагу, как начиналась отдышка. Ноги же словно наливались свинцом и еле-еле сдвигались с места. Словно идешь сквозь толщу воды.
Я оглянулась. Наш отряд вытянулся в длинную цепочку. Сгорбленные фигуры скорее держащиеся за лошадей, чем ведущие их.
— Не отс-… -тав-… -ать… — возглас обернулся сухим приглушенным лаем, горло свело болезненной судорогой.
Услышал меня кто-то или нет, я так и не поняла.
Брусчатка здесь приобрела желтый оттенок. В покрывавшем ее слое пепла оставались отчетливые следы. Дорога просматривалась вперед шагов на пять, не больше. Все остальное тонуло в клочьях дыма. Выплывшую из серого марева скрюченную фигуру мы с Аджеем заметили одновременно. Рагдар предостерегающе дернул меня за рукав. Я кивнула и, сделав знак всем оставаться на месте, двинулась вперед. Меня нагнал Адор. Я скорее почувствовала, чем услышала, его присутствие за спиной. Человек, или то, что им когда-то было, сидел, прислонившись к остаткам обгоревшей стены, лицом уткнувшись в подтянутые к подбородку колени. Темный плащ скрывавший фигуру был припорошен пеплом, словно снегом. На тонком пальце высохшей руки тускло светилось кольцо с крупным гранатом.
Опередив меня, Гвиоль тронул человека за плечо. Фигура поплыла, потекла мелкими песчинками и опала, рассыпалась, обратилась в прах, заставив нас невольно отшатнуться. На земле осталась лишь маленькая кучка пепла с мерцающим на вершине кольцом.
Я взглянула на Адора. Он был поразительно бледен. Черты лица заострились. Под глазами залегли тени. Он не выглядел испуганным или даже обеспокоенным, но сердце неприятно царапнуло выражение растерянности и даже какой-то беспомощности, застывшее в его глазах. Он смотрел мимо меня, и зрачки его расширялись скрывая радужку.