После чудом прибившихся поселений некрупного рогатого скота, благосклонно относящегося к одомашниванию, «небесное» государство славилось количеством монастырей на один пеший переход, а злые языки поговаривали, что поголовье монахов не слишком сильно уступает поголовью коз, причем не только количеством, но и качеством(тут зубоскалы явно имели в виду умственное развитие служителей Истинной Веры).
Я побывала в ТарнОнлаид лишь однажды, и эта страна оттолкнула меня своим аскетизмом, холодностью и бедной растительностью почвой, но и очаровала утренними туманами, потрясающе красивыми закатами и необыкновенным прозрачно-чистым воздухом. Весьма скудное население королевства, прячущееся за стенами монастырей, оправдывая ядовитые шутки, огорчило простотой близкой к убогости и обеспокоило несоизмеримой с кругозором фанатичностью. Монахи же иступленную веру в Бога подкрепляли превосходным владением всех видов оружия и при желании вполне могли составить мне конкуренцию. В виду совокупности всех этих факторов, туманами и закатами я наслаждалась недолго, благоразумно простившись с Благословенными Небесами сразу же по завершении своих дел.
Столицей ТарнОнлаид был тот самый Галивер, где, как справедливо заметил Дамиэн, толерантность в отношении выходцев из иного мира стоила жизни. Да что говорить, там могли сжечь за одно только слово «демон», произнесенное с неправильной интонацией. Вот уж чем следовало Риану меня пугать, так это ТарнОнлаид, и то опасность угрожала только на территории этого государства: фанатики его населяющие, слава Всевышнему, «в чужой монастырь со своим уставом не ходили».
Ирсо Харжело, правитель Благословенных Небес, имевший также сан епископа, был фигурой значительной в первую очередь за счет своей комплекции. Высокий, грузный с широкой окладистой бородой(скрывавшей, как я подозреваю, круглые хомячьи щечки) он сразу занимал слишком много места и притягивал к себе взгляд, где бы не находился. Даже для огромного тронного зала он казался слишком крупным, и вид его неприятно царапал какой-то неправильностью, особенно на фоне своих телохранителей, которые выглядели рядом с ним щуплыми подростками.
Лично с епископом Харжело я знакома не была, и совершенно по этому поводу не расстраивалась, так как, во-первых, он слыл человеком неуравновешенным, жестким и даже жестоким, а во-вторых, что-то мне подсказывало, что, даже не будучи служителем Всемогущего, Ирсо все равно предпочитал бы мужское общество.
Оказалось, я весьма опрометчиво уровняла сегодняшнюю встречу со всеми предыдущими: она определенно от них отличалась. В первую очередь потому, что больше походила на похороны. Никаких ярких цветов парадных одеяний, никаких, пусть и фальшивых, но улыбок, даже следа закономерного облегчения от окончания долгого и не слишком комфортного путешествия не читалось на лицах прибывших. Одна лишь непримиримая суровость и настороженность.
Нет, все же с похоронами я погорячилась(в последний путь с таким количеством оружия не провожают), скорее это была делегация, прибывшая с ультиматумом в стан врага.
Шестнадцать из двадцати сопровождавших Харжело мужчин одетые в простую не стесняющую движения одежду весьма отдаленно напоминали послушников, зато оставшаяся четверка по всем правилам была облачена в длиннополые мешковатые одеяния. Эти последние не отставали от епископа ни на шаг, заключив своего патрона в ровный, чуть ли не вымеренный по веревочке, квадрат. Их лица, наполовину скрытые капюшонами, были смиренно опущены, утонувшие в широких рукавах балахонов руки сложены на животе, — поза общепринятая для демонстрации кротости и послушания.
Голос у епископа оказался низким, глубоким и потрясающе красивым, для выступлений на публике подходившим идеально. Невозможно было слушать и не попасть под особую гипнотическую магию этого голоса. Харжело произнес всего лишь короткую(на каких-то полчаса) и не слишком интересную речь(постоянно съезжая то к божественному проведению, то к проискам дьявола), а принимающая сторона, включая охрану, уже пялилась на него с благоговейным обожанием, едва ли не кивая в такт его словам.
Из чувства противоречия я головой помотала, тем более что была абсолютно не согласна принять «божественную благодать» в виде «очистительного пламени» ни при каких условиях. Мое беспокойное встряхивание без внимания не осталось: правитель ТарнОнлаид прожег меня неприязненно-оценивающим взглядом, а непосредственное руководство, в лице герцога Рагдара, незаметно, а потому не очень сильно, пнуло по ноге. В ответ на это я еще раз подергала головой и плечами.
А что?! Вдруг у меня нервный тик!
Принц с ответным словом вклинился очень удачно, как раз когда Харжело сделал паузу, чтобы перевести дух. Речь Нолана по времени, конечно, не могла тягаться со словоблудием епископа, но как только юноша замолчал, инициативу перехватил Аджей, разливаясь соловьем в близкой Ирсо тональности(в основном благодаря Всемогущего за то, что «все мы здесь сегодня собрались»), а закончил приветствие Риан, который без особого труда выдал несколько обтекаемых фраз, подходящих как ко встрече дорогих гостей, так и к проводам на тот свет.
В общем, все шло гладко, и развитие событий даже давало надежду на близкий конец церемонии, однако с каждой минутой воздух в помещении словно сгущался, давя на грудь и порождая знакомое ощущение — чувство близкой опасности. Напряжение растекалось по спине, жестким каркасом обхватывало плечи, острыми иголочками покалывало пальцы рук. Близко-близко. Совсем близко…
Раз за разом я окидывала зал быстрым внимательным взглядом. Все на своих местах, замерли в ожидании, даже прекрасная половина общества, тяготеющая к непоседливости, постоянно теребящая в руках веера, платки и прочую дребедень, а также беспрерывно шушукающаяся, сейчас практически не подавала признаков жизни. На лицах придворных умеренная заинтересованность, наша охрана бесстрастна, воины из ТарнОнлаид насторожены, но в пределах разумного, — все в рамках сложившейся ситуации. Никаких лишних движений, никаких неосторожных взглядов, ничего, что говорило бы о скрытой угрозе.
Обнаружившийся в толпе Лабиз вид имел скучающе-благодушный. На главное действо он смотрел через раз, развлекая себя тем, что время от времени строил глазки стоявшим по близости женщинам. Ни в его жестах, ни в мимике я не смогла обнаружить что-либо подозрительное. И ничего не оставалось, как снова перевести внимание на гостей.
Воины «небесной» делегации, монахи, епископ… Епископ, монахи, воины… И снова воины, монахи, епископ…
Когда Риан, наконец, заткнулся, а правитель Харжело тут же воспользовался возникшей паузой, чтобы засвидетельствовать свое почтение Наблюдателю отдельно, монах, стоявший впереди и чуть правее епископа, переступил с ноги на ногу и шевельнул руками, скрытыми одеянием. Этого незначительного едва заметного движения хватило для внезапной вспышки озарения, подкрепленной вдруг прояснившейся памятью. Перед мысленным взором пронеслись картины моего посещения Благословенных Небес во всех деталях и подробностях, необычайно яркие и четкие, словно все это было только вчера.
Тревога холодной змеей свернулась в животе, а боль в пальцах стала почти нестерпимой. Я глубоко вздохнула, обрывая стремительный поток суетливых, лихорадочных мыслей. Просчитывание возможных вариантов сейчас ни к чему не приведет, а вот отвлечь от происходящего вполне может. Мне же в данный момент нужна была холодная трезвая голова, способная верно анализировать поступающие от всех органов чувств импульсы и принимать решения, не тратя время на пустые сомнения.
— …Мой подарок, принц Нолан, с первого взгляда может показаться более чем скромным, — Харжело снова переключил внимание на наследника престола, — но, я уверен, что вы оцените его по достоинству. Позвольте мне, вручить его вам лично.
К епископу плавно, но очень быстро, приблизился один из его воинов и почтительно подал небольшой сверток. По толпе придворных прокатился одобрительно-заинтересованный гул, — момент вручения подарков был самой любимой частью мероприятия. Харжело разворачивать подношение, а заодно и удовлетворять любопытство собравшихся раньше времени, не стал. Поудобнее перехватив свой дар, он сделал три шага вперед, оставляя монахов за спиной, и остановился, ожидая, когда Нолан спустится с тронного возвышения.