«А знаешь, в тот год, как ты уехала, старая вишня зацвела розовыми цветами».
Так же и это: «Гевар говорил: ты любила меня».
— Зачем ты приходишь ко мне в комнату и сидишь возле кровати?
Я вздрогнула.
Он знает?! Не может быть!
— Зачем, если можешь лежать рядом со мной?!
— Это не обязательно, — мне казалось, я выгляжу спокойной и даже холодной, но голос вымученный, слабый и жалкий, продал меня с потрохами.
— Разве ты этого не хочешь?! — опасный слишком тяжелый вопрос, опасный слишком многозначительный тон, опасный слишком прямой взгляд.
Если бы Аджей улыбался двусмысленной лукавой улыбкой, если бы он играл со мной, как со всеми своими женщинами, если бы отпускал пошлые шуточки и комплименты, если бы раздевал глазами: все это не имело бы для меня смысла. Я бы тоже возможно поулыбалась, что-нибудь спошлила и построила глазки, на чем бы дело и кончилось.
Но этот его честный и ясный взгляд, открытое спокойное лицо…
Аджей протянул мне руку, сказал просто, без двойного дна:
— Я предлагаю тебе быть рядом… Ничего не требую, не ставлю никаких условий. Наш контракт останется в силе… Я… прошу тебя быть рядом…
Дверь распахнулась без стука.
— Хм… Извините, — Лагри и сам понял, что явился несколько не вовремя. — Аджей, тебя Керш требует срочно. Уж не знаю, что ему так приперло…
Герцог поднялся медленно, не сводя с меня по-прежнему слишком открытого, слишком отчаянного взгляда.
— Я буду ждать твой ответ.
И ушел он, только дождавшись моего слабого кивка…
А я осталась.
Сидела все на том же диване, иступленно благодарила Всемогущего за данную отсрочку и вытирала мокрое лицо.
Глупая сентиментальная дура!
Похоже, Аджей нашел таки способ до меня добраться…
В комнате было пусто. Однако растопленный камин, небрежно брошенная на диван книга, початая бутылка вина на полу, смятые подушки в кресле — все говорило о том, что хозяин апартаментов совсем недавно был здесь, и если и вышел, то буквально на минутку.
Пламя свечей в канделябре на столе всколыхнулось от сквозняка, испуганно затрепетало, норовя погаснуть. Тени, словно стая сторожевых псов, беспокойно заплясали по комнате, бешеной скачкой стараясь отпугнуть незваного гостя, безмолвно разевая оскаленные пасти в тщетных попытках дозваться своего господина.
Я поспешила прикрыть дверь.
И отвлеклась то всего на пару мгновений — створку придержать, чтоб не стукнула, но тихий, знакомый и необычайно выразительный свист рассекающего воздух металла известил о том, сколь безрассудно было поворачиваться к, казалось бы, безлюдному пространству спиной.
И что это я, в самом деле?! Неужто забыла к кому шла?
Нож с глухим стуком воткнулся в деревянную панель, трепеща всем своим гладким красивым телом. И непонятно было, то ли я успела уклониться, то ли противник не ставил целью меня убить.
Позади, у окна, словно соткавшийся из воздуха(из портала вышел что ли?!) стоял Наблюдатель. Нежданых посетителей по обыкновению встречал взведенный арбалет, гостеприимно нацеленный в живот, а вот сам блондин сегодня не пытался деморализовать противника обнаженным видом. Хотя может, это я появилась слишком рано, так как рубашка Риана была уже расстегнута.
— Ты как обычно забыла постучаться. — Стальной наконечник медленно опустился.
— Ты как обычно забыл закрыть дверь. — Звездочка и метательный нож, сами собой материализовавшиеся в руках при намеке на опасность, так же неспешно вернулись на свои места.
Взгляд Риана был скорее равнодушным, чем удивленным и уж, тем более заинтересованным. Блондин молчал, я — тоже. Не потому, что мне было нечего сказать, и не потому, что боялась. Просто я очень давно не рассматривала его вот так — спокойно и даже отстраненно. Пожалуй, со дня нашего знакомства.
Тонкие четкие линии совершенного лица. Никакой размытости, никакой незавершенности. Темные брови скорее темно-серые, чем черные, темные длинные ресницы с выгоревшими концами. Губы не тонкие, но и не полные, прямой нос, острый подбородок. Глаза необычного цвета, желтые, словно янтарь, ясные, прозрачные… окна в душу, закрытую стальным щитом.
Мне неожиданно пришло в голову, что внешность у него очень даже женственная, но если бы кому вздумалось одеть блондина в женское платье и накрасить, вряд ли несведущие люди ошиблись бы с его полом. Слишком сильно сквозь эту, пожалуй, изящную оболочку проглядывала стальная несгибаемая воля и жесткий характер, неподходящие ни одной сколь угодно сильной и мужественной женщине. Они сквозили в чуть нахмуренных бровях, в уголках губ, в тенях под глазами, в самих глазах. Непримиримость, твердость, упорство, решительность, уверенность…
Такое красивое и такое отталкивающее лицо…
— Я слушаю тебя, — голос Риана был негромким, но сухим и равнодушным.
Он выдернул меня из состояния отстраненности, из тонкого мира невовлечения, и, встряхнув, швырнул обратно в мир грубого восприятия, надуманных игр и искусственных ситуаций. Мир ограничений и глупости, но в котором, увы, пропуск хода чреват смертью. Пусть и не твоей…
Думая именно об этом, я тихо сказала:
— Мне нужна твоя помощь.
На самом деле я вовсе не продумывала заранее, с чего начну беседу. Но шантажировать Риана мне было нечем, а требовать я не имела оснований, поэтому единственно возможным вариантом оставалось только попросить, в качестве вознаграждения предложив ответную услугу. Однако поведение Риана меня удивило, и, судя по мелькнувшему в желтых глазах изумлению, это было взаимно.
Я думала, он усмехнется с этой своей любимой презрительной улыбочкой, выдаст пару язвительных комментариев и в худшем случае выставит меня за дверь. Во всяком случае, попытается, с чем соглашаться я понятное дело не собиралась. Но произнесенная мной фраза блондина озадачила, и даже обеспокоила. Именно этот отголосок тревоги, и какой-то печальной необратимости, мелькнувший в его внимательном взгляде, поставил меня в тупик, и поднял вдруг со дня души неприятный осадок, отдающий тоской и обреченностью. Как-то раз на меня уже так смотрели, словно видели насквозь не только меня, но и мое будущее…
Это длилось всего секунду.
Блондин кивком головы указал мне на кресло. Тревога уже исчезла из его глаз, уступив место мрачной решимости, и я даже задумалась, стоит ли вообще начинать разговор, если ответ уже крупными буквами написан на лице собеседника. Хотя какая разница, одним отказом меньше, одним больше…
В кресло садиться я естественно не стала, — слишком расслабляющее мягким и уютным оно выглядело, — пристроилась на краешке дивана, готовая в любой момент подняться с места. Риан тоже пренебрег подушками и опустился на стул, установив последний таким образом, чтобы перекрыть мне путь к двери.
Умно, конечно. Только что бы все это значило?!..
Наблюдатель был серьезен как никогда, словно готовился решать судьбу мира в целом. Под строгим взглядом желтых глаз я чувствовала себя почти голой. В моральном смысле. Ведь физическая нагота значит так мало по сравнению с наготой духовной, когда выставлено напоказ значительно более личное и интимное, чем тело. Выдерживать многозначительную паузу, испытывая терпение блондина, и тем самым продлевать столь сомнительное удовольствие, показалось мне совершенно излишним.
— Адор и Трин не должны уезжать. — Чтобы данное утверждение не выглядело требованием, я добавила в голос как можно больше просительных ноток и, совершенно не надеясь на успех, сделала грустное лицо.
Опять же я была готова к любой реакции, но только не к тому, что Риан переведет дыхание с явным облегчением и расслабится, едва заметно, но для внимательного наблюдателя контраст будет разительным. Затем губы блондина дрогнули в той самой ожидаемой мной издевательской ухмылке, а глаза сверкнули холодной презрительной насмешкой. И глядя на столь знакомое выражение лица, я даже засомневалась, не было ли все игрой моего воображения.
— И какого рода помощь ты ждешь от меня? — левая бровь Риана изогнулась, намекая, что ее обладатель не имеет к происходящему никакого отношения.
— Их отъезд невозможен без твоего разрешения, — для меня ситуация была предельно ясна.
— Но я уже дал свое согласие, — блондин, пакостно улыбаясь, продолжал делать вид, что он тут ни при чем.