— А если улики все же будут, и они приведут следствие к наследнику престола? — мельком глянув на часы, спросила я.
— Ты ограничена во времени, — собеседник перехватил мой взгляд, и тоже посмотрел на большой круглый циферблат. — Совсем я тебя заболтал…
— Ты не сказал ничего лишнего, — возразила я. — Даже лекция про баранов была очень познавательна.
Мужчина усмехнулся:
— За что люблю тебя, так это за непосредственность… Ладно, постараюсь говорить кратко. Итак, жертва — регент, преступник — принц. Если вина будет полностью доказана, то мальчика ждет пожизненная ссылка в отдаленный монастырь.
— Кто в этом случае займет престол? Вариян Радон?
— Увы, да.
— А если улики будут косвенными?
— Мальчика все равно отправят в монастырь, но на этот раз до совершеннолетия. Страной будут править новый опекун и Наместник Альянса. А когда принцу исполнится восемнадцать, снова соберется Совет, и будет решаться вопрос, имеет ли смысл менять временное правительство.
— И что же, если временное правительство хорошо себя зарекомендует, его так и оставят?
— Если опекун действительно проявит себя достойным правителем и будет иметь однозначную поддержку народа, его коронуют, и монархия перейдет к другому роду. Но это произойдет только в том случае, если законный наследник своим поведением будет внушать определенные опасения.
— Странно… Я об этом раньше не слышала.
— А раньше такого и не случалось, — пояснил мужчина.
— Здорово. — Полученные сведенья следовало обдумать. — А если жертва — принц, преступник неизвестен, и улик никаких?
— Войска Латуринии, Цихора и Шевеллы на территории Орнизана, отставка первого круга и срочное заседание Совета в течение трех дней.
— А дальше?
— Следующий претендент после Радона — граф Набелиан Виалеску.
— Виалеску?! — я покатала имя и так и эдак. — Впервые слышу.
— Конечно, — мой собеседник снисходительно улыбнулся. — Ведь он не любитель придворной жизни, и всегда держался особняком. Затворник. Хотя ему нет и тридцати.
— И в помощь ему останется Наблюдатель?!
— На первые месяца два, вряд ли больше. За это время он успеет его проверить…
— А Ирсо Харжело? Что будет с ТарнОнлаид, если он внезапно скончается?
— У него нет наследника, и первое время государство перейдет под патронаж одного из своих соседей.
— Латуринии, к примеру?! — осторожно предложила я.
— Как вариант, — беспечно отозвался мужчина.
Я задумчиво почесала нос.
— А, скажи мне с высоты своего положения, и исходя из политических интересов, чем может быть полезна такая страна, как ТарнОнлаид?
— Только близостью к Вобарасту.
— А за Вобарастом орочьи степи… — проявила я знание географии.
— А за ними эльфийские леса… — в тон мне продолжил собеседник.
— Случится война?!
— Только если необъявленная и внезапная.
— И Альянс ее поддержит?
— Альянс заключил мир с иными расами, — напомнил мужчина.
— Официально, — заметила я.
— А неофициально все зависит от ситуации, — он широко улыбнулся.
— То есть, если военная компания некоего государства сделавшего ТарнОнлаид своей стартовой площадкой увенчается успехом, Альянс посмотрит на это сквозь пальцы?! — я не любила говорить о большой политике, да и о политике вообще, но сегодня был особый случай.
— Население быстро растет, — развел руками мужчина, — ему нужны новые территории.
— Но ты ведь что-то говорил о том, что баран не должен забывать, что он баран?!
— О! Не беспокойся! Мы обязательно ему об этом напомним, но делать это тоже нужно вовремя.
— Когда он уже выполнит всю грязную работу…
Собеседник расхохотался громко и искренне.
— Не представляешь, как же я по тебе скучал! Ни один твой последователь не обладал столь богатым воображением, и не был так умен.
На этот раз мужчина первым взглянул на часы и поднялся.
— К моему глубокому сожалению, я вынужден прервать нашу замечательную беседу. Увы, дела не позволяют мне и далее наслаждаться твоим обществом…
Я тоже встала. Мимоходом заглянула в кружку. Пена наконец-то осела, но матово поблескивающей мутноватой жидкости было буквально на глоток.
— Спасибо за пиво, — криво усмехнулась я.
— Всегда пожалуйста, — охотно отозвался собеседник. — Нет большего удовольствия, чем угодить женщине!..
Голова пухла от обилия информации, и растущих на основании нее, как грибы, предположений. Вести в таком состоянии вдумчивую беседу, отвечать на вопросы, а уж тем паче объяснять необоснованность чужих претензий было бы крайне трудно. Но на мое счастье, ни Дара, ни едва пришедший в себя от гипнотического сна Адор, не спешили со мной пообщаться.
За время данной мне передышки, ушедшей на быстрые сборы, мне удалось кое-как скомпоновать полученные сведения и запихать их на задворки сознания, где они должны были «доходить до готовности», чтобы в один прекрасный и, надеюсь, подходящий момент озарить разум яркой вспышкой внезапной догадки.
К моменту, когда Дара на прощанье бросила мне привычное: «Приходи», я уже была внимательна, собрана и работоспособна.
Как ни странно, весь путь до дворца Адор упорно молчал. Не скажу, что соблюдаемый им обет «благословенной тишины», так уж действовал мне на нервы, но его следовало предупредить об опасности, а у меня почему-то все никак не находились подходящие слова для начала разговора.
Королевская резиденция неумолимо приближалась, и я, наконец, решилась, а, решившись, сказала естественно глупость:
— Что молчишь?
Дурацкий вопрос, занимающий почетное второе место среди самых идиотских вопросов!
На первом месте: «О чем думаешь?».
— Да вот не знаю с чего начать, — проворчал Адор, — наорать на тебя, послать подальше или поблагодарить.
— Благодарность нравится мне больше всего, — воодушевилась я.
— Спасибо, — буркнул он.
— Не хочу показаться привередливой, но уж как-то без души ты это сказал… — я сделала печальное лицо и с сожалением вздохнула.
— Без души?! — Адор фыркнул. — Я, знаешь ли, не привык, чтобы женщины водили меня по борделям!
Чары, которыми я околдовала Гвиоля, отличались от других подобных им тем, что, вызывая оцепенение сознания, совершенно не влияли на память, и когда время действия их заканчивалось, объект воздействия прекрасно помнил все, что с ним происходило, вплоть до мельчайших подробностей.
— Все когда-то бывает в первый раз, — невинно заметила я. — К тому же на твою честь ведь не покушались омерзительно толстые грубые шлюхи?!
— Фу! — Адора передернуло. Видимо он тоже обладал достаточно хорошим воображением.
— И ничего не «фу», — возразила я, — некоторым очень даже нравится. (Знавала я таких извращенцев).